Явление Нилуса

Эту грандиозную книгу я, образно говоря, не выпускаю из рук с момента ее приобретения. Давненько литература, особенно просветительского толка, не доставляла столько удовольствия. «Нилус: в поисках неуловимого». С появлением новинки, выпущенной воронежским издательством «Кварта», поздравлю не только культурную общественность города, но и – в первую очередь – инициатора и исполнителя замысла, директора музея Владимира Добромирова.

Знаю, что полномасштабное издание Нилуса было его давней мечтой, и теперь все увидели, насколько эта мечта обоснованна. Владимир Дмитриевич написал и статью-вступление: текст, предваривший публикацию фоторепродукций нилусовских картин – просто классный, совместивший несовместимое: академическую подачу материала и его популярное, рассчитанное на широкого читателя, звучание.

Ее воля

«Если живопись вообще деликатна, как пыльца на крыльях бабочки, то марина (морской пейзаж – авт.) – это совсем нерукотворная вещь; не удалось в час – ничего не выйдет, хоть бейся месяц…» Цитаты из Петра Нилуса, который был не только художником, оставшимся в истории изобразительного искусства, автором известных портретов Чехова и Бунина, но и успешным литератором своего времени, предшествуют повествованию (аналитическому и биографическому) об этом человеке. Интереснейшая личность, художник, удостоившийся почитания Льва Толстого и Александра Куприна, эмигрировавший из советской России во Францию.

«В 1995 году в фондах Воронежского областного художественного музея свое навечное пристанище обрела значительная часть творческого наследия художника, литератора и общественного деятеля Петра Александровича Нилуса, одного из видных представителей Товарищества южнорусских художников, Товарищества передвижных художественных выставок и художественной среды русского зарубежья, – читаем у Добромирова. – До переезда в Воронеж эта коллекция вместе с обширным архивным материалом находилась в собственности падчерицы художника Валентины Лазаревны Голубовской в парижской ее квартире на бульваре Мюрата, 122».

История возвращения наследия Нилуса в Россию, имевшая в устном формате кучу разночтений, доподлинно запечатлена только в статье Владимира Добромирова. Она повествует, что «ближе к середине 90-х в России и Воронеже стал частыми наездами из Парижа бывать потомок известного воронежского дворянского рода Чертковых – издатель, литературовед, организатор книжных выставок Мишель Парфенов». Парфенов был знаком с Голубовской. И предложил Валентине Лазаревне передать в Воронеж часть картин Нилуса, находящихся в ее собственности, – в знак уважения к месту рождения Ивана Бунина, с которым Петр Александрович находился в дружеской связи. Ответив согласием, француженка выдвинула со своей стороны «непременное условие» – издание каталога переданных в Воронеж произведений. «С выходом в свет настоящего издания, – констатирует Добромиров, – волю Голубовской мы можем считать исполненной».

Ничего не украл

К презентации альбома приурочили открытие выставки картин Петра Нилуса, хранящихся в музейных фондах. В экспозицию включили не все имеющиеся в Воронеже работы; она показывает произведения, особенно любимые Голубовской, выделяемые самим художником и наиболее ярко его характеризующие. Здесь и знаменитый «Вечер на берегу моря» с его эмоциональными контрастами, и «Шоссе-де-ля-Мюэтт» со знаменитым трамвайчиком по центру полотна, и натюрморты из так называемой белой серии, появление которой родило у современников термин «белый Нилус»; художник изобрел тот тонированный, с оттенками белый цвет, которым до него никто в живописи не пользовался. Даже такой возможности не допускал. Интересно, что сам автор относительно «белых» натюрмортов высказывался скупо. Специалисты полагают: происходило это в силу того, что жанр не вызывал у него особых сомнений. И обращают внимание на то, что «Нилус всеми силами пытался постичь суть современного искусства, «ничего ни у кого не украв». Поэтому постоянно искал «неуловимое», остановившись на том, что «вся соль нового искусства в наивности, примитивной простоте линии… Натуру (прелесть ее, вернее) можно передать только намеком, чуть начинаешь подкопироваться под натуру – аминь!..»

Для того же чтобы искомую прелесть передать, надо, согласно Нилусу, «засесть в мансарде на хлеб и воду и только так прислушиваться к себе. Нужно обо всем сделанном раньше тобою и другими забыть, и, конечно, нужна огромная вера в то, что делаешь, и пафос». Такая вот аскетическая определенность позиции.

Палитра настроения

Появление альбома-каталога стало возможным благодаря пожертвованиям Благотворительного фонда культурных инициатив имени Михаила Прохорова. Владимир Добромиров вспоминал, как на пару с заместителем областного управления культуры Валерием Протопоповым проводил экскурсию по музейным залам для одного из руководителей фонда, Ирины Прохоровой, стараясь расположить гостью к конкретной помощи музею. Рассказал, как представляли впоследствии нилусовский проект на рассмотрение строгой комиссии, как получили восторженное одобрение…

Этапы большого пути пройдены, и теперь воронежцы имеют возможность не только увидеть работы Нилуса (которые, по словам директора, со временем будут выставлены в музее в полном объеме: 73 произведения, исполненные в технике масляной живописи и акварели), но и узнать о многогранной деятельности Петра Александровича из самой обширной, в череде ему посвященных, публикации. Откроется много любопытного: творческая жизнь Нилуса была весьма интенсивной. Началась она с участия в выставочной деятельности художников-передвижников в Москве и Петербурге – в 1891-м. Автобиографическая заметка от 1915 года свидетельствует, что художник «был правоверным передвижником целых 13 лет. Затем началась эволюция от крайнего реализма к индивидуализму», понимаемому как «палитра настроения».

Зрительная аномалия

Третий период творчества иллюстрируют «сюжеты с романтико-просветительским пафосом, эстетизирующим действительность, с изображением прогуливающихся на побережье и в садах в сумерках или встречающих рассвет галантных кавалеров и дам в робронах, чепцах и капорах»; сам художник называл эти композиции «кринолинами». «Меня поразила русская романтика, – писал он, – и я понял, что романтизм исключает реализм. Здесь нужен был импрессионистский подход…»

Романтизм Нилуса вытеснил так называемый современный период: виды французских городов, улиц, парков. Глядя на выставленные в музее «следы» различных творческих этапов художника, отмечаешь со всей однозначностью: колористом он был – от Бога. Всегда. Особенный глаз имел – в природном, физическом смысле. Известен факт посещения Нилусом окулиста, который признал, что «никогда и ни у кого еще не видел на сетчатке глаза такого количества цветочувствительных клеточек».

Издание богато обилием примечаний (публикуемых впервые), уточняющих и проясняющих отдельные моменты жизни и деятельности Петра Александровича. А также – наличием литературного раздела книги. В него, кроме бунинского «Одиночества», посвященного Нилусу (то самое: «Камин затоплю, буду пить… Хорошо бы собаку купить»), вошли рассказы самого художника. «На берегу моря» – посвящение Бунину, «Госпожа Милованова» – художнику Буковецкому; по ощущению, нилусовская проза эстетически очень близка, можно даже сказать, идентична его живописи. Настолько же проста, наивна и интеллигентна. И книга тем, кроме всего прочего, хороша, что поможет каждому убедиться в этом лично.