Моя крымская одиссея
Каждый советский человек должен был хоть раз в жизни провести отпуск на юге. Деньги на море копились с такой же самоотверженностью, как и на цветной телевизор или стенку.
Случилось!
На закате СССР высоко котировался отдых только на Черном море: в Крыму, Новороссийске, Сочи, Адлере, Сухуми. Главным критерием хорошего отдыха был загар – черноморский давал приятный шоколадный оттенок, а вот азовский был с желтизной и сразу выдавал место «второсортного» отдыха.
В детстве я много слышала от взрослых, что часто болею и помочь мне может только море. Но маме солнечные лучи и жара были противопоказаны, и я оставалась каждое лето дома. К окончанию 9 класса я уже переросла детские болячки, и тут тетя, решив, что я уже взрослая и со мной не нужно нянчиться, позвала с собой в Крым.
Билет в купе от Воронежа до Симферополя стоил 12,5 руб., самолетом можно было долететь за 25. Мы поехали поездом – 28 часов.
Из Симферополя наш путь лежал не в модные Ялту или хотя бы Евпаторию, а в поселок Николаевка, потому что моя тетя вот уж лет 10 как отдыхала только там. Приехали вечером, автобусы уже не ходили. Расстояние до Николаевки – 39 км. Таксист запросил 25 руб. Сторговались на 20-ти, найдя еще двух попутчиков, чтоб не платить больше, чем билет до Крыма из Воронежа.
Курортные «номера»
Место проживания было найдено заранее – в прошлом году тетя останавливалась у хозяйки, с которой договорилась и на этот раз. Когда мы вышли из машины, первое, что бросилось в глаза – это люди с чемоданами, обреченно ходившие от дома к дому, на заборах которых висели таблички «Мест нет». Многие оставались ночевать в парке.
Когда мы зашли во двор, где нам предстояло провести ближайшие две недели, поняла, что где-то уже это видела. Точно – в фильме «Спортлото-82»!
На участке хаотично стояли несколько разномастных сарайчиков-времянок, к дому со всех сторон были пристроены какие-то клетушки для ночлега. Квартировали отдыхающие даже на веранде и на полу.
– Домик, где вы будете жить, освободится через два дня, я вас помещу пока в другую времянку, – сказала хозяйка.
Да, нам выделили именно такой же сарайчик, в котором жил Костя из фильма Гайдая. И две курицы тут же выскочили оттуда. Яиц на кровати я не нашла, а вот обгрызенное цыплячье крыло там лежало.
Наша хозяйка, женщина лет 50 и говорящая на суржике, спокойно пояснила, что это кошка-стерва «словила цыпленка и зъила».
На нескольких квадратных метрах хозяева смогли вместить две старые кроватные сетки, поставленные на ящики – вот и вся обстановка. Было поздно, знакомство с морем откладывалось на завтра. Сейчас бы я, попав в такие условия, сбежала в одночасье. Но тогда...
Через два дня нас, как и было обещано, переселили в «комфортабельный домик» – отдельно стоящее строение, сколоченное из неструганых досок и фанеры с щелями в палец в стене. Но это была достаточно просторная времянка, с кроватью и диваном, столом по центру, розеткой и электрочайником. Неподалеку на участке располагался общий душ.
Пепси-кола
и черешня
На юг ездили ради курортных романов или же чтобы целый день проводить на пляже, переворачиваясь с боку на бок, чтобы получить максимально темный загар – предмет зависти воронежских знакомых. Никаких экскурсий, кроме предложения сплавать на теплоходе в Евпаторию, я не видела. Тетя меня не поддержала, поехала на экскурсию. И я осталась на берегу Николаевки.
Из развлечений – открытый кинотеатр и танцы в пансионате, на которые мы не ходили; тетя за меня опасалась – все-таки почти 16 мне. Во всем остальном я целый день была предоставлена сама себе.
Чтобы недорого пообедать в столовой, очередь приходилось занимать в 10 часов утра. Еда была невкусная. Я ходила в кафе, по сути ту же столовую, только намного дороже, и еда там оказалась сносной. Но и там после 12-ти не было ничего, кроме жесткого жареного минтая.
Говорят, вкусно кормили в пансионате, и можно купить абонентские книжки на питание. Но книжки продавались спекулянтами втридорога…
На пляже находился бар (вспоминаем «Любовь и голуби»). Интерьер – как в иностранном фильме. Приятная музыка, приглушенный свет, и я впервые в жизни попробовала там горячий шоколад, который привел меня в восхищение. Я спустила на горячий шоколад три своих обеда...
Пепси-кола продается повсюду – ее я тоже пробую впервые и так же трачу на нее свои обеды. Делаю китчевые цветные фотографии возле искусственных пальм по три рубля за фото, покупаю до безобразия пошлые подвески и сувениры, которые скоро и у нас начнут штамповать кооператоры. Объедаюсь черешней, которая в ларьке на рынке упала в цене с 45 копеек до 15-ти.
На шестой день такой отдых мне наскучил, и я уже с нетерпением ожидала отъезда.
Крым 44-го
Однажды вечером услышала, как моя тетя разговаривает с хозяйкой: они вспоминали о прошлой жизни в Крыму. Семья нашей хозяйки тоже переселилась сюда после войны из Харькова – Крым активно заселяли с 1944 года после насильственной депортации татар.
– У нас отец соблазнился в Крым переезжать, потому что денежное пособие хорошее давали и все недоимки по налогам списывали, – рассказывала тетя. – В Симферополь мы ехали в теплушке, в которой скот возят. Очень долго, несколько дней ехали. Дело было зимой, холодно, изо всех щелей дуло. Обогревала вагон одна печь-буржуйка.
В Симферополе нас пересадили на грузовые машины и повезли в горы. Расквартировали в Балаклавский район в село Черноречье. Мужики ходили по огородам с ломами и лопатами и находили ямы, где были спрятанные татарами разные вещи и продукты. Нам говорили, что в горах еще скрываются беглые и чтобы мы туда не ходили, потому что могут убить.
Отец в Балаклаве работал, строил какой-то военный объект под землей (только недавно мне стало известно, что речь шла о гроте для ремонта подводных лодок). Жаловался он, что простывает на работе очень.
Многие умирали целыми семьями, слухи ходили, что вода была кем-то отравлена. Все рвались домой, но никого не выпускали обратно.
Отец заработал себе туберкулез. Старший брат Николай с пацанами по горам лазил, оружие искал – винтовок, патронов полно было в стране. Потом стрелял собак, чтобы собачий жир вытапливать отцу для лечения.
Врач сказал матери, что надо домой возвращаться, потому что организм у отца этот климат не переносит. Отцу дали инвалидность, и нас выпустили, но он потом лет 20 государству выплачивал неустойку. Долг не простили.
– А если бы нас вот так же у моря поселили, а не в горах, и отец где-нибудь на солнышке работал, может, и остались бы да сдавали койки отдыхающим, – мечтательно говорила тетя.
… Покидала полуостров я все равно с сожалением. Это было первое знакомство с морем. Теплым и ласковым.
