Болящим в утешение

Родственнику прописали операцию на сердце, и его жену, детей и внуков накрыло тучей. А особенно накрыло его.

Ему повторяли: не волнуйся, все будет хорошо! Но он знал, что жена плачет по ночам, и туча не уходила. Он стал нервным, похудел и жаловался, что пальцы начали дрожать, как у глубокого старика – а он ведь еще не глубокий! И говорил жене, что ему надо бы уйти позже ее, иначе как она выживет на свою жалкую пенсию домохозяйки? Она обижалась: что это ты меня на тот свет провожаешь? Не хочу я; у нас с внуками любовь до гроба, и я хочу еще помогать им со школой и вообще.

А потом старый приятель рассказал ему, как попал в тяжелое ДТП. И увидел это как бы со стороны и сверху: две разбитые в хлам машины, скорая, экипажи ГАИ, суетящиеся люди…

А мне так хорошо! – сказал приятель. И знаю я откуда-то, что ничего плохого с моей семьей не случится – не за что особенно карать их небесам.

Но пришлось вернуться – и больно же, блин. Хотя и знал я уже, что никакой боли выше человеческих возможностей не бывает. Зато появилась какая-то новая платформа у души: раз меня вернули, значит, так надо во благо мне и близким, и ничего плохого с нами точно не случится. Чего тебе переживать-то? Дадут снотворное перед операцией, уснешь, а дальше не твоего ума дело, куда тебя небеса определят. Я вот живу себе, и все нормально. Но не против, чтоб тогда я так и остался где-то сбоку и сверху, купаясь в блаженном покое. Да и теперь знаю, чем все кончится: мне опять станет удивительно хорошо.

Разговор этот с приятелем почему-то произвел на родственника сильное впечатление. Он оправился от невроза и бессонницы, и пальцы его перестали дрожать; он даже начал слегка поправляться, хотя прежнего веса не достиг. Даже радовался, что похудел: сбылась вековая мечта всех толстых!

Перед операцией он сам уже уговаривал близких, чтоб не нервничали: все будет хорошо, не сомневайтесь.

Он сам мне об этом сказал…