Газета,
которая объединяет

Таланты и поклонник

Воронежский меценат – о современном подходе к жизни
Рубрика: от
Автор:

Встречи с этим человеком – всегда праздник. Потому что каждая из них – открытие. Коллекционер живописи, профессиональный музыкант, эрудит широкого профиля и авторитетный эксперт практически во всех областях искусства – это он, Андрей Митин. Как было не обрадоваться, когда «мэтр» заглянул в нашу редакцию – типа поздороваться?

Поблагодарив судьбу за щедрость, использовала я экспромтное наше свидание с сугубо практической целью. Расспросила гостя о том, чем и кем – в срезе воронежского искусства – он сейчас впечатлен; открывать новые имена и явления – давнее (и результативное) митинское хобби.

Появление из ничего

– По-прежнему, Андрюш, пребываешь в ранге коллекционера?

– Не только: теперь я еще и меценат. Если сначала был собирателем уже существующей, написанной живописи (в том числе – произведений тех художников, которых уже нет в живых), то сейчас работаю с молодыми художниками. Меня интересует сам процесс – больше, чем уже сделанная картина. Которая может переместиться от художника к одному коллекционеру, потом к другому. Может даже попасть в музей или за рубеж; в любом случае, она уже есть. Когда же в наличии – только чистый лист бумаги или чистый холст, плюс краски, которые продаются в магазинах, а в результате, как бы из ничего, появляется новая вещь… Это уже совершенно другой процесс.

– Под «вещью» имеешь в виду новое имя?

– Нет. Просто новая картинка появляется. И процесс такого появления достоин, считаю, меценатства.

– Насколько я понимаю, оно распространяется только на конкретных людей? Тех, которых ты выбираешь из множества других?

– Конечно! А самое интересное, что именно в процессе производства новых картин рождаются новые люди. Потому что художник – не человек, умеющий рисовать. А человек, умеющий мыслить. И чувствовать. Развиваются такие качества, как ни странно, не только по жизни. Но и во время творческого процесса.

Стиль есть смерть

– Кто сейчас в поле твоего зрения – как художник, развивающийся на глазах мецената?

– Прежде всего – Сергей Загорский. В данный момент он находится в Индии. Потому что интересуется философией, религией и культурой разных народов, в том числе восточных. Очень интересно, что оттуда привезет… Сергей – выпускник нашего художественного училища, которое окончил с отличием и похвалой комиссии, где председательствовал народный художник России, академик Савостюк. Сейчас Загорский – студент ВГАИ, кажется.

– А чем он тебя привлек?

– Миропониманием. Я познакомился с ним, когда ему было чуть за двадцать. Тогда удивило, что в таком молодом возрасте Сергей абсолютно четко понимал назначение искусства как альтернативного способа жизни для человечества. Сейчас, когда люди увлечены, в основном, зарабатыванием денег, созданием каких-то хороших товаров, он создает себя. Ну и, наверное, свое окружение… А первое, что меня остановило при нашем знакомстве – ответ на вопрос: «Что тебе нравится в искусстве?» Парень назвал имена Ахматовой, Цветаевой, Тарковского. Услышать такое от художника, тем более молодого, можно не часто. Еще мне нравится то, что Сергей понимает: современный художник немножко отличается от художника прошлого и, тем более, позапрошлого веков. Загорского часто ругают за отсутствие определенного стиля. Он же считает, что если художник нашел свой стиль – это его смерть. Раньше, напротив, художники стремились к обретению четкого, ярко выраженного стиля – как, к примеру, Петров-Водкин, Дейнека…

– По-моему, эта тенденция не только в изобразительном искусстве проявляется.

– Конечно; сейчас люди вообще стремятся к более широкому охвату пространств и сфер. Вот прекрасный пианист Денис Мацуев: он и джаз играет, и классику, и в хоккей, и образовательные программы ведет, и фонды под его патронажем работают… Это и есть современный подход к жизни: не зацикливаться на чем-то одном. Так что целеустремленность Сергея Загорского и понимание того, что нужно делать – залог, мне кажется, его грядущего успеха.

Шифровка с Марса

– Загорский – единственный? Или ряд можно продолжить?

– Еще мне очень нравится, как работает Светлана Лисицина. Но она – уже сложившийся художник, можно так сказать. Для нее характерно то, чего сейчас, особенно в живописи, очень мало – вещи, проникнутые теплым человеческим чувством. В основном везде притворство. Или имитация чувств. А у Светланы действительно есть живое движение.

– Она в курсе, что одну из ее работ купил Евгений Гришковец, приезжавший в Воронеж?

– Да. У нее, в принципе, часто случаются интересные продажи: она широко представлена и в российских галереях, и в американских. Французы ее ценят… Есть еще и такое интереснейшее явление, как Валерий Исаянц. Может быть, явление даже не воронежского масштаба; тут надо шире брать. Мы знаем его, в основном, как прекрасного поэта, а та манера, в которой он работает как художник, причем уже более двадцати лет – она, наверное, ближе к авангарду. Мне, во всяком случае, представляется так, хотя это – фигуративная живопись. И многие считают, что Исаянц – представитель наивного, примитивного искусства. Лично меня его работы привлекают тем, что, когда берешь в руки картинку, – она смотрится как самодостаточная вещица. Всегда со смыслом оформленная – покрытая лаком и т.д.; это не какой-то кусочек картона или холста. Видно, что человек, работая, много думал. У него, как правило, довольно сложно вещи сделаны – и композиционно, и по сюжету. Понятно, что в работе зашифровано очень важное послание.

– Кому?

– Нам. Но оно до нас не доходит: понять, что зашифровано, до конца нельзя. Возникает ощущение, что это либо очень древнее искусство; примерно так же воспринимается гробница фараона, исчерканная мелкими знаками, фигурками. Видно, что люди, ее создавшие, много работали и много чего вложили. Но что именно – не понимаешь. И главное – ясно, что не поймешь никогда. Либо это вообще послания с иных планет: может, марсианские какие-то штуки. Инопланетная закодированная информация до землян не доходит, но рождает ощущение загадочности, таинственности; больше ни у кого из художников я такого не встречал. Исаянц абсолютно ни на кого не похож. Тут дело еще и в том, что, в отличие от художников, работающих в нетрадиционных направлениях, он не нацелен на коммерческий успех. Часто художники только прикрываются своими как бы непонятностью, как бы авангардностью и как бы неформальностью. А у Исаянца – именно послания людям. Очень настоящие вещи.

Оттолкнулся от Матисса

– Давай к твоей личности перейдем: каким боком и когда тебя, классного пианиста и саксофониста, «шарахнуло» в сторону изобразительного искусства?

– Мне было 11 лет, родители купили машину. И мы поехали в Ленинград. После посещения Эрмитажа они меня спросили: что понравилось? Я ответил: Матисс. Папа с мамой переглянулись: мало ли что мальчик скажет. Но мне действительно тогда понравился Матисс – точно так же, как нравится сейчас. И я понимаю, с чем это связано: с 66-го года в нашем доме висела работа художника Лапшина, который одно время жил в Воронеже. Она была выполнена точно в традициях Матисса. Потому что Лапшин тоже был неформальный художник; в наш город он приехал по приглашению Криворучко – как альтернатива воронежскому реализму. И получилось, что уже с семилетнего возраста я, имея перед глазами натюрморт Лапшина, как бы наблюдал Матисса.

– И что, тот урок – единственный?

– Однажды, встретив приятеля, который окончил и художественное, и музыкальное училища, я спросил: «Как ты думаешь, почему я понимаю живопись?» Спросил потому, что удивлялся сам себе. Приятель ответил: «Законы в музыке и живописи – одни и те же. Разная только частота волн». Ну и, конечно, практика: кто много ходит на концерты – тот понимает музыку. Кто постоянно ходит на выставки и в музеи – понимает живопись. Но все-таки во главе угла – врожденные свойства человека.

Редкое сочетание

– Выставки, по-моему, ты посещаешь все.

– Те, что проходят в Воронеже – все. В отличие от концертов. Потому что они – дорогие; вот скоро, 3 декабря, в Воронеже будет выступать прекрасный балалаечник Алексей Архиповский. Очень талантливый человек, выдающийся музыкант: он играет на балалайке все. Но билеты – от тысячи рублей. В этой связи скажу о нашем «Балаган-Сити»: меня там интересует музыкальная программа. Впервые в воронежском ресторане появилась настоящая музыкальная программа, где задействованы настоящие музыканты. Эта не та кабацкая музыка, которая игралась в ресторанах долгие годы – нечто, противоположное ей. Действительно хорошая музыка и, что особенно приятно, исполняют ее молодые талантливые люди. В одном шоу поет 21-летний парень, обладающий от природы прекрасным голосом (я как-то привел знакомых девушек его послушать: они услышали живое пение – и заплакали). В другом вокалистка – девочка 18-летняя; это профессиональные артисты очень высокого класса, которых раньше в России просто не было. Уже на другом уровне люди работают. Там же выступает квинтет воронежских баянистов – тоже классные музыканты. Люди по-настоящему творческие…

– Ты, кстати, когда про Загорского говорил, дал понять: ценишь его не столько за талант художника, сколько за творческое, самостоятельное отношение к жизни. Так?

– Именно. Сергею интересно творчество любого рода; он, кстати, пишет стихи очень неплохие. Симпатичный парень, сумасшедший абсолютно: есть у него эта самая харизма. Открытый, добрый – и одновременно яростный такой; редкое сочетание. Действительно настоящий, разносторонний талант, достойный уважения и поддержки.