Мажор и минор
Валерий Азовцев и Елена Зверева; эти воронежские художники не только работали в тесном контакте, но и жили в любви и согласии. Прошедшее время глаголов – результат того, что Валерия Евгеньевича больше нет. Его не стало в 2010-м; годовщину смерти Азовцева его коллега и подруга решила отметить совместной выставкой.
Она, развернутая в выставочном зале на Кирова, демонстрирует 80 живописных полотен нескольких жанров. Пейзаж, натюрморт, портрет, жанровая картина; интересно, что работы развешаны по стенам вперемежку. Нет «отдельно Азовцева» и «отдельно Зверевой»; организаторы сочли необходимым выстроить экспозицию таким образом, чтобы ее концепция говорила не только об искусстве. О жизни – тоже.
Остроумная экспрессия
И все-таки в главных действующих лицах – живопись. Елена Васильевна, по определению ректора ВГАСУ Игоря Суровцева, мастер пейзажа. Валерий Евгеньевич – портретист, которого отличал своеобразный подход к натуре: на мой взгляд, портреты, выходившие из-под кисти Азовцева, реализмом в классическом его варианте не назовешь. Потому что тут впереди физики – экспрессия: художник не боялся «поворачивать», а то и «выворачивать» изображение такой стороной, чтобы настроенческие особенности объекта (субъекта) превалировали над собственно похожестью. В итоге получалось, что автор передает характер не только героя, но и – свой собственный.
Тот же Суровцев, характеризуя творческие особенности живописцев, заметил: Елена Зверева – это мажор, Валерий Азовцев – минор. Посыл, в общем, понятный, идущий от естества природы каждой из рассматриваемых личностей. И все же такая градация видится не вполне корректной: у «мажорной» якобы Зверевой – минора хоть отбавляй (даже на уровне колористики). А «минорный» Азовцев иной раз выдает такой перл остроумия, что зрители согласны «петь и смеяться, как дети».
Без Сарьяна не обошлось
Оба художника – представители традиционной русской живописной школы. Что приятно: внимание ко всем «изобразительным» дисциплинам – налицо. Это значит, что Елене Зверевой, которая долгое время занимается с учащимися Воронежского художественного училища, есть, чему научить своих юных последователей. Они, к слову, на открытие выставки пришли целой, так сказать, армией. И охотно отзывались о педагоге: требовательная, знающая, способная четко объяснить задачу.
Сама же Елена Васильевна (отмечающая в эти дни юбилей) была полностью сосредоточена на соавторе: именно в память о Валерии Азовцеве, подчеркнула, и появилась такая выставка. При его жизни все делали вместе, и после нее – тоже…
Председатель регионального отделения Союза художников Алексей Смирнов вспоминал, как в далеких семидесятых впервые увидел Азовцева. Человек вызывал зависть: молодой, красивый, талантливый. И уже в тогдашнем своем возрасте – главный художник Воронежа (в этом качестве Азовцев трудился, начиная с 1970 года). А еще – ученик знаменитого Сарьяна; в мастерской народного художника Валерий Евгеньевич учился, будучи студентом Ереванского художественно-театрального института.
Собственность министерства
Одно время Азовцев плодотворно работал в монументальном искусстве: его творения, запечатленные в объектах архитектуры, посейчас можно видеть не только в Воронежской области, но и в Подмосковье. Дворцы культуры и детские сады, кафе и бары; самые разные постройки украшены «монументальностью» Азовцева. И все-таки он пришел к живописи, особенно полюбив портрет. А в нем, в свою очередь, – женские образы.
Изображал ли художник членов семьи или коллег, случайных знакомых или вовсе незнакомых лиц (заказов у Азовцева хватало) – он, кажется, с одинаковым упоением искал в человеке изюминку, которую и делал принципиальным центром изображения. Друзья Валерия Евгеньевича вспоминают: для него не существовало некрасивых женщин. Что и проявлялось в работах – всегда одухотворенных и содержательных. Недаром одна из них («Первая женщина-чекист Клавдия Рожкова») стала собственностью Министерства культуры – тогда еще СССР.
