«Важно говорить по душам»
Благотворительный творческий вечер провела в Воронеже народная артистка РФ, известная актриса театра и кино Ирина Розанова, являющаяся послом фонда содействия решению проблем аутизма в России «Выход». 7 марта она выступила на сцене ТЮЗа. А перед встречей со зрителями актриса провела пресс-конференцию с журналистами.
О выборе ролей
– Вы очень тщательно подходите к выбору ролей. От каких работ вы отказываетесь?
– Меня не страшат маленькие роли. Например, в фильме «Ворошиловский стрелок», если вы помните, у меня была однокадровая роль. Режиссер думал, что я откажусь. Но нет, я не могла отказаться от такого интересного персонажа – за одну секунду рассказать о судьбе маленького человека. Не стану играть ту роль, которая мне неинтересна, и если это не мой формат. Я ни за какие деньги не буду играть то, что не хочу.
– Ален Делон очень тепло отзывался о работе с вами в фильме «С Новым годом, мамы!». Сейчас вы поддерживаете с ним отношения?
– И он, и я хотели продолжить общение, но, по всей видимости, звезды этого не пожелали. Эта встреча, один съемочный день в Париже, была незабываемой. Потом прошла презентация в Москве, но я всегда старалась держаться опосредованно, потому что он – любимец женщин, я боялась, что его поклонницы прыснут мне в лицо кислотой.
Вообще, он безумно душевный человек, умница, и сейчас Ален Делон мне нравится гораздо больше, чем в 33 года, когда его назвали самым красивым мужчиной Вселенной. Надо было общаться с ним, не терять связь. Тем более что он еще и холостой!
– Где вам сложней играть – в театре или кино?
– В театре я сейчас вообще не работаю. Мне присылают пьесы, я их читаю, но отказываюсь. Я не могу просто так приехать в какой-нибудь город к людям, посветить лицом и уехать. Я буду участвовать только в том спектакле, в котором смогу поговорить со зрителем по душам. Уровень нынешних пьес меня не удовлетворяет. Тем более, я уже не в том возрасте, чтобы разрываться между театром и кино, хотя я готова бегать между ними, но это не должно быть бессмысленно. Это большой труд. Однако я не теряю надежды, что найду ту пьесу, в которой захочу сыграть.
Любое кодирование – бред!
– В одном интервью вы рассказывали, что кодировались от сладкого. Это вам помогло избавиться от зависимости?
– Я кодировалась, когда бросала курить. Это маразм, идиотизм, не верьте никому, кроме собственной головы! Именно там все наши коды и программы. По тем временам кодирование от сладкого стоило баснословных денег. Когда мне дали выпить какую-то жидкость и сказали: «Вы больше никогда не захотите ни пирожного, ни мороженого, ничего», я чуть не рассмеялась. Чепуха все это! Пока мы сами не дадим себе установку, ничего не получится. Хотя, наверное, есть такие люди, которым важен подобный толчок, но со мной это не работает.
– Так удалось ли отказаться от вредных привычек?
– К сладкому я отношусь спокойно. Но курить не бросила. Это нехорошо, но для меня это приятный процесс.
– А что еще вам доставляет удовольствие?
– Сейчас, например, помогала с ремонтом младшим детям. Пришлось две бригады рабочих поменять. Все это сопровождалось ненормативной лексикой.
– Ненормативная лексика способствовала взаимопониманию?
– Конечно, она всегда помогает. Не понимаю, как от нее вообще можно отказаться. Разумеется, не стоит материться при детях, это все знают. А так – почему нет? Был как-то даже период в кино, когда все «заматерили». Я пришла как-то в видеопрокат и говорю продавцу: «Дайте мне фильм, где ругаются матом». А он мне на это: «Да таких много». Ну куда в нашей ментальности без мата, без этакого словца?
