Третьяковский, академический

Событие следует назвать историческим не только в силу известных аллюзий: пленэр, осененный именем русского мецената Третьякова, состоялся отнюдь не этому обстоятельству благодаря. Просто (все гениальное – просто!) есть в Борисоглебском районе село Третьяки, а в тамошней школе – Третьяковская (ее еще называют народной) галерея. Из Третьяков родом один из членов регионального отделения Союза художников России Николай Третьяков, который, как он выразился, «подсказал» товарищам по творческому цеху, в том числе и именитым москвичам, членам Российской академии художеств, адрес проведения пленэра.

Дальше сработал механизм, без которого великое дело невозможно: решение о проведении пленэра с приглашением гостей принималось на уровне областного правительства. И, слава Богу, оказалось положительным: замечательная традиция организации собраний больших художников на провинциальных территориях уже укоренилась в нескольких российских областях. Надеюсь, и у Воронежской все в этом смысле получится.

Звездный состав

Пленэр проходил с 10 по 30 сентября. Результатом его работы стала выставка, которая сейчас открыта в Борисоглебской художественной галерее им. Шолохова, а позже переедет в Воронеж и в Российскую академию художеств. Всех званий и заслуг авторов экспозиции в газетной статье перечислить невозможно, но на основных регалиях гостей грех не остановиться.

Среди участников пленэра – народные художники России Раиса Лебедева (член-корреспондент РАХ, профессор МГАХИ им. Сурикова), Владимир Пименов (член-корреспондент РАХ), Любовь Савельева (член Президиума РАХ, профессор МГХПИ им. Строганова), Олег Савостюк (действительный член РАХ, профессор, заведующий кафедрой графики МГАХИ им. Сурикова), заслуженные художники России Константин Петров, Андрей Дубов, Евгений Ромашко, Владимир Шкалин (Курск).

В компании с приезжими мастерами нисколько не «потерялись» воронежцы – и заслуженные художники, и просто хорошие (и очень хорошие): Стефан Домусчи, Вячеслав Знатков, Александр Золотых, Александр Лавров, Наталья Паршина, Дмитрий Савинков, Ирина Токарева, Константин Финаков, Сергей Гулевский и, естественно, Николай Третьяков.

Экспозиция получилась серьезной. Как справедливо заметил председатель местного отделения Алексей Смирнов, представлены работы, которые явно переросли этюды и имеют полное право гордо зваться картинами. То есть относительно поставленной задачи сделано значительно большее.

Очень способный человек

Трудно выделить кого-то, да и вряд ли этот момент принципиален. Главное, пленэрные работы по совокупности «вылепили» реалистичный (большей частью) образ Третьяков – обычного среднерусского села с его небогатыми двориками, привычной для деревенского быта живностью, петлистыми проселочными дорогами, красавцем-Хопром и окрестными полями.

Конечно, на высоте – народные художники; очень, в частности, понравились произведения Раисы Лебедевой. Тронули чистотой и простотой, не «заслонившими» глубину авторского взгляда на вещи; такой подход – только истинному мастеру по плечу.

Из наших «остановил» Николай Третьяков – не потому, что ни у кого из его воронежских коллег не получилось работ выразительнее. Очень хороши, к примеру, пейзажи Натальи Паршиной и Александра Золотых (ряд прерываю умышленно), но именно у Николая Ивановича – самый очевидный творческий рост. Мазок стал мужественнее, увереннее, мощнее. Даже, я бы сказала, брутальнее.

Ларчик просто открывался: Николай Иванович рассказал, что все пленэрные дни буквально не отходил от Лебедевой. Брал, что называется, уроки непосредственно в процессе письма: смотрел, спрашивал, вникал в тонкости. И когда я спросила у Лебедевой, насколько старательным оказался ученик Третьяков, Раиса Ивановна доброжелательно разулыбалась:

– Это очень, очень способный человек. На лету схватывает науку, хотя некоторым вещам ему учиться не нужно: чувство цвета у Николая Ивановича – природное…

Начало эпохи возрождения

Отдельная (даже больше – особая) статья – Олег Михайлович Савостюк. Его связи с Воронежем – уже почти кровные: много лет этот выдающийся художник сотрудничает с воронежским художественным училищем, приезжая на «дипломы» выпускников. В музее им. Крамского неоднократно устраивались его персональные выставки, в фондах хранится парижский зимний пейзаж.

Олег Михайлович писал не Третьяки – Борисоглебск; условия проведения пленэра в этом смысле авторов не ограничивали. Каждый выбирал свой сюжет, объект, который всего интереснее написать. Озорные, молодые, яркие и образные работы Савостюка – отражение веселого, но мудрого мироощущения; жизнелюбию этого человека – учиться и учиться.

– За последние 20 лет мы растеряли все критерии профессионализма, уровня какого-то культуры нашей, – начал свое выступление Олег Михайлович. – И эта замечательная акция, пленэр, что в переводе на русский означает «содружество художников на природе», – то спасение, которое идет, к сожалению, не из центра. А из городов и весей, которые находятся в глубине России. Наш выезд в Третьяки имеет, кроме всего прочего, огромное психологически-моральное значение. Это начало эпохи возрождения – как в Италии. Только там все шло от руководства, а здесь – наоборот. И дело не в академиках, сюда приехавших; академики тоже бывают разные. Просто здесь собрались люди, единые по духу. По восприятию морали, эстетики, культуры и веры. Время пролетело быстро, мы, может, не так много успели сделать. Но то, что сделали – искренне и от души, с большим старанием. Это, знаете, как фраза из «Василия Теркина»: «Я еще не так сыграл бы, жаль, что лучше не могу…»

Рецепт его молодости

Олег Михайлович искренне поблагодарил за теплый прием и понимание областное и районное руководство, Союз художников. И с честью вышел из неловкого положения, в которое попал по воле директора галереи. Почему-то одному ему во всеуслышание адресовалась слезная просьба подарить галерее работу. А остальные гости будто бы – так, на завалинке посидеть пришли. Журналисты, к слову, тоже чувствовали себя не лучшим образом: по неясной причине сильно раздражали директора, которая не скрывала своих чувств. То не там мы встали, то не туда переместились… Странная благодарность людям, отозвавшимся на просьбу осветить этапное, в общем, событие в жизни галереи...

– А теперь хочу напугать, – закончил речь остроумный Савостюк. – Я действительно дарю вам свою картину.

На мой «дополнительный» вопрос о том самом жизнелюбии – как не растерять его с годами, а, напротив, нарастить – Олег Михайлович отвечал:

– Наверное, это такая форма самосохранения. А вообще я, попав в сложный мир под названием «искусство», всегда старался сказать что-то свое. Какое-то несогласие выразить – почему-то. Но не в форме протеста, а в форме доброго юмора, доброй сатиры, какой-то ласковой иронии. У меня очень много картин, посвященных женщинам, кстати говоря; женская натура всегда вдохновляла всех художников. А я вообще считаю, что одеть женщину – все равно, что накинуть на природу одеяло. Но я не просто рисовал обнаженную женщину – всегда придавал этому какое-то конкретное значение. Выражал личное к ней отношение. Через которое и вырастает отношение к миру, к окружающей действительности…

Вот такое славное откровение – по-моему, самый действенный рецепт творческой молодости.