Работа до упаду

Встретила на днях знакомую – когда­то вместе работали в заводской аналитической лаборатории. Она давай сокрушаться: хорошего, мол, и рассказать нечего. Совсем болячки замучили, в той же лаборатории, по ее словам, приобретенные: какой только химией не дышали! «Ты­то, – делает вывод, – вовремя оттуда ушла, а я всю жизнь эту отраву глотала…»

Замечу между делом, что ушла я тоже не вовремя, и последствия своей лабораторной деятельности ощущаю весьма отчетливо. Но суть не в этом. А в том, что, какую работу ни возьми, заполучить профессиональный недуг, занимаясь ею, нетрудно. Только кто квалифицирует его как профессиональный? То есть кто – дело ясное: медики, соцработники, серьезная комиссия. А вот насчет критериев, которыми они должны при том руководствоваться, ясности маловато. Знаю случай, когда человек, будучи при исполнении, всего лишь перекладывая бумажки в конторе, годами дышал воздухом, загрязненным выбросами соседнего предприятия – и додышался до рака легких. Так, во всяком случае, рассудил его лечащий врач, который, конечно, при всем том ни о каком проф­заболевании речи не заводил.

По оценкам Международной организации труда, каждый день в мире около 5000 человек умирают в результате несчастных случаев на производстве и от болезней, обусловленных «производственной необходимостью». Переходя конкретно к нашей области, приведу данные территориального органа государственной статистики за 2010 год: по сравнению с 2007­м, количество работников, которые трудятся под воздействием вредных производственных факторов, увеличилось на 4 с лишним процента. А управление Роспотребнадзора по Воронежской области утверждает, что сегодня под этим воздействием работают 147738 человек – 65 процентов от общего количества занятых в сельскохозяйственных и промышленных отраслях.

С детства мы наслышаны: приоритетным направлением государственной политики является сохранение здоровья гражданина. Это положение закреплено и в конституции Российской Федерации, и в Трудовом кодексе, и в ряде федеральных законов. Но указ ли столь авторитетные документы нынешнему работодателю­частнику (а иной раз – и не частнику)? Который обязан обеспечить гарантированные государством права по организации рабочих мест, рациональному режиму деятельности, предупреждению тех же профессиональных заболеваний? Риторические вопросы…

Еще местные особенности: на территории области функционируют 246 канцерогеноопасных предприятий, где трудятся тысячи человек. Трудятся не без последствий, что естественно: за последние четыре года количество больных с впервые установленным диагнозом злокачественного новообразования выросло на 12 процентов. А уж про неудовлетворительные условия труда вроде и говорить смысла нет, хотя, по мнению экспертов, именно они чаще всего приводят к возникновению профессиональных заболеваний.

В прошлом году таковых в области установлено 60. Ведущее место – у металлургии (13 случаев) и добывающей промышленности (11 случаев). Строительная отрасль дала 8 случаев, здравоохранение – 6, тяжелое машиностроение – 2. Интересно, что среди вредных факторов, отнимающих здоровье, та же токсически агрессивная лабораторная реальность отсутствует напрочь. Здесь в лидерах – пыль и шум, которых, согласитесь, и на городских улицах хватает. Зато к каким разновидностям «вредностей» отнести нагрузку парикмахеров и доярок, у которых к концу смены руки­ноги отваливаются, никто нигде не пишет. Или как обозначить болезни глаз у людей, едва ли не сутками просиживающих за компьютером – не по доброй воле, а по указке руководства?..

Если невозможно «выловить» причину заболевания в явном виде – ее никто устанавливать не будет: объективных методов нет. А возможность эта стопроцентно появляется лишь в случаях воздействия на пострадавшего биологического фактора – и то ею надо захотеть воспользоваться, что происходит не всегда. Хотя прецеденты обнадеживают: так, пару лет назад сотрудники одного из сельских животноводческих предприятий заразились от больного скота острым бруцеллезом – и 11 случаев были квалифицированы как профзаболевания.

Понятно, что любые цифры, характеризующие уровень «профессионального бедствия» как в отдельно взятой области, так и в государстве в целом, – верхушка айсберга. Что скрывается под ней и в каких дозах – могу только догадываться, а точно не знаю. Но куда хуже, что не знает этого и никто другой. Хотя на словах все признают: профессиональные заболевания были и остаются человеческой трагедией.