«В Воронеже много динамики»
Керстин Бишль – историк, пишущая диссертацию о солдатах второй мировой войны. Родриго фон Хорн – русист, изучающий нашу литературу и язык. В Воронеже их уже не первый год сводит вместе Международная летняя школа при ВГУ, куда приезжают по обмену опытом студенты из различных университетов Германии.
Поэтому было любопытно узнать, какое мнение о нашем городе сложилось у них в ходе визитов? Видны ли со стороны те изменения, которые произошли за последнее время в Воронеже? Какие его проблемы кажутся европейцам наиболее острыми, а чему, напротив, у нашего города можно поучиться?
Красота по-воронежски
Родриго убежден, что на Западе, как и в самой России, «очень мало обращают внимания на так называемую провинцию»:
– Когда поднимается вопрос о ситуации в вашей стране, уровне жизни в ней, достижениях культуры и т.д., то, по сути, разговор всегда идет только о Москве и Петербурге. А то, что происходит в других городах, мало знакомо не только иностранцам, но и, увы, многим россиянам, ответственным за принятие решений в различных сферах. Подразумевается, что в провинции царит вечный застой и разруха. Но вот на примере Воронежа мы видим абсолютно противоположную ситуацию. Это очень динамичный, стремительно обновляющийся, активно развивающийся город.
Вспоминая свои первые визиты в наш город пять-семь лет назад, Керстин Бишль отмечает, что сейчас в Воронеже появилось немало торгово-развлекательных комплексов и магазинов европейского уровня. Изменилась ситуация с пассажирским транспортом – добраться из конца в конец города стало проще:
– Но особенно мне хочется отметить, что Воронеж стал намного красивее. Скажем, Кольцовский сквер, в котором мы с вами встретились. В те годы он был очень унылым и каким-то скучным. Сегодня это яркое, приятное место для хорошего отдыха в самом центре города.
Все и сразу
Фон Хорну пришлось около года жить в Воронеже во время учебы в ВГУ. Он рассказывает, что в свободное время любил ходить в наши театры, музеи и кино:
– В плане культуры город всегда был очень хорошо развит. как современному мегаполису ему не хватало хороших дорог, более упорядоченного движения транспорта.
Любопытно, что во многих европейских городах улицы значительно уже, чем в Воронеже. Тем не менее, таких, как у нас, автомобильных пробок там нет. Как считает Родриго, дело в том, что авто превратились для многих в символ статуса:
– Я очень удивляюсь, когда человеку надо пройти километр пешком, а он садится в машину. Люди стремятся демонстрировать их окружающим, а через авто – свою собственную значимость. В Европе принято гулять и передвигаться по городу пешком. Те, кто хочет передвигаться быстро, садится на велосипед.
Те преобразования, которые увидели гости в Воронеже в юбилейном для него году, даже несколько поставили их в тупик:
– У нас не принято стараться отремонтировать весь город сразу, – поясняет Керстин Бишль. – В Германии это планируется долгосрочно, и преобразования идут ежегодно небольшими объемами.
Равновесие между городом и природой
Принципиальное отличие немецких городов в вопросах благоустройства заключается и в том, что государство и муниципалитет вкладывают деньги в ремонт только тех районов, которые посещают туристы. Состояние других напрямую зависит от уровня достатка тех, кто в них живет:
– Богатые районы Берлина выглядят хорошо, так как в них люди за свой счет наводят чистоту, – рассказывает жительница столицы Германии Керстин. – В бедных районах люди просто махнули рукой на их внешний вид.
А вот Родриго – уроженец Эссена, некогда крупного промышленного центра на западе страны. И площадь, и численность населения города схожи с воронежскими. А вот темп жизни существенно отличается:
– В Эссене все более спокойно и провинциально. Это очень зеленый город: в нем много лесов и парков. На улицах нет такого количества людей и машин. А в Воронеже всегда, даже ночью, ты ощущаешь себя в крупном мегаполисе с постоянной динамикой. Для меня это было несколько непривычно, поэтому, когда я жил в Воронеже, то снимал квартиру в Березовой Роще. На мой взгляд, в этом районе есть равновесие между природой и мегаполисом.