Восхождение на «Руины»

Коллекция утопий – выставка под названием «Руины утопии» – развернута в галерее «ХЛАМ». Объекты, скульптуры, ассамбляжи, фотоснимки и графика, отражающие пути развития исторического авангарда в ХХ веке, – дело рук, мироощущения и теоретизаторства художников из Воронежа (Николай Алексеев, Иван Горшков, Илья Долгов) и Москвы (Арсений Жиляев, Надежда Бушенева).

В компании с молодыми, но уже известными авторами – их еще более юные последователи и ученики – Жанна Маленко, Илья Бланкет, Надежда Титова. Люди, чьи творческие искания так или иначе связаны как с авангардом, так и с землей Платонова.

Последняя дань предкам

– Для меня такое искусство – совершенно непознанная сфера, находящаяся вне моей компетенции, – признался, открывая «хламскую» выставку, директор фестиваля Михаил Бычков. – Поэтому я не буду давать никаких характеристик, а скажу лишь то, что для Платоновского фестиваля очень важно присутствие на нем, помимо безусловных классических вещей, образцов актуального искусства. Поддерживая эксперимент молодых художников, мы даем им шанс на встречу с публикой.

Кураторы выставки, Илья Долгов и Николай Алексеев, декларируют: «Авангард для нас – золотая античность. Он задает стандарты, устанавливает идеалы, заставляет вырабатывать к себе отношение. Мифология авангарда лежит на современных художниках грузом тяжелой ответственности. Особенно на русских художниках – ведь русский авангард был одним из ведущих в мире. Это кажется уже немножко странным. Миссия авангарда родилась и жила в мире, которого больше нет – мире Нового времени и Просвещения. Ориентировать себя по авангарду – все равно, что настраивать компас по картам Атлантиды. Пришло время разбираться в том мире, которого больше нет, вне парадигм модернизма, антимодернизма, постмодернизма. Но последнюю дань уважения предкам отдать все же стоит…»

Авангард по-домашнему

– Все утопии кончаются руинами, – взял слово директор «ХЛАМа» Алексей Горбунов. – Рано или поздно. С другой стороны, эти руины чем-то влекут к себе людей – всех, не только греков. В то же время человек не может жить без утопий. Он их строит и строит…

Так или иначе, выставка молодых актуалистов получилась менее «руинной», чем предполагалось (исхожу из опыта предыдущих свиданий с их творчеством): она по-своему даже уютна, камерна. Поскольку подана в виде и форме жилища. Если точнее – художники рискнули обустроить жизненное пространство некоего предполагаемого, но отсутствующего обитателя как место, иллюстрирующее личный миф Андрея Платонова. Тут, к примеру, найдешь фрагмент квартирного интерьера: наряду с типовыми креслом, телевизором и торшером в композицию включена железная «Стая». Это экспрессивные фантазии (они же объекты) Ивана Горшкова – в ролях (образах?) прирученных домашних животных.

Выставлен еще один креатив от Ивана (самый, пожалуй, яркий из предложенных экспонатов): прямо-таки распираемое экспрессией нечто из бетона и железа, напоминающее фигуру юноши в полном расцвете сил. Брутальный мачо с античной осанкой: чем не руины, на самом деле…

Брейгель, не Брейгель…

Николай Алексеев представил «Северный мост» – пространственную композицию из кусков бетона, позаимствованных на обломках эстакады упомянутого урбанистического объекта (реального, заметим, воронежского). Серебряно-желатиновая печать, украшающая этот в прямом смысле хлам, воспроизводит фотоизображения будничных городских эпизодов. «Обломки амбициозного городского проекта становятся носителями смутных образов повседневности», – так звучит комментарий автора. Я же отмечу не столько концептуальность работы, сколько умелое, единственно, может, верное в данном случае композиционное решение: инсталляция нуждалась в насыщении воздухом – и художник это обеспечил.

Алексееву же принадлежит авторство видеопроекции «Падение Икара» – снятое с неподвижной точки (из окна квартиры) реальное событие, обнаруживающее «мифологическое измерение и брейгелевскую систему языка». Ни возразить, ни согласиться не могу: ассоциаций и параллелей можно надумать массу – и вся масса «прокатит». Потому что лишь на первый взгляд однозначен любой житейский сюжет (а видеопроекция дана окном, около которого стоит письменный стол с исчерканными бумагами, в беспорядке сложенными под стекло). Видеоарт – окном на улицу: уже притягательно. Остается добавить, что бумаги на столе – не случайные листки, а комбинаторика Жанны Маленко: смешение элементов, образующее (якобы) метаязык мира...

«У бездны мрачной на краю»

Менее прочих заинтересовали работы бывшего воронежца, а теперь москвича Арсения Жиляева, хотя он считается одним из самых востребованных российских художников. Потому, просто-напросто, что работы его – как бы без загадки. А, значит, и магии. На выставку Арсений представил серию «Мотив креста» – сконструированные из найденного ДСП настенные штучки, напоминающие миниатюрные полки (типа под телефон или цветочный горшок).

Пресс-релиз поясняет, что «абстрактные, геометрически сконструированные объекты теряют свою чистоту из-за насыщенного материала, задающего исторический, экзистенциальный и политический контекст». Сказано – применительно к вышеописанным произведениям – ну слишком сильно. Хотя – не лишено основательности (если убрать излишнюю аффектацию), которая, тем не менее, характеристикой искусства быть не может. Но даже если авторское пояснение принять за аксиому, возникает закономерный вопрос: и что с того? Правда, им, этим лукавым вопросом, можно убить любое произведение искусства. Так что оставляю проблему открытой – в силу ее спорности…

Надежда Бушенева смотрится на этом фоне чуть ли не классиком жанра: ее поливинилхлоридный «Бассейн» – узнаваемая формой и размерами емкость, вмонтированная в стену – уходит в никуда. Потому как не имеет дна. Внешне – никакого нагнетания ужаса, намека на неизбежную перспективу: белый пластик, из которого художница изваяла сооружение, – само бесстрастие. «Выстроенное из нейтрального материала, близкое по облику к архитектурным макетам пространство проваливается в собственную дисфункциональность, очаровательную мутацию», – гласит пояснение. Это очарование, однако, сродни пушкинскому: «Есть упоение в бою у бездны мрачной на краю…»

В родстве с «Черным квадратом»

Не понять без авторских «показаний» работы Долгова. Объект черного цвета из алюминия и акрила, помещенный в потолочный угол на манер гигантского паука, носит замысловатое иноземное имя, которое я не воспроизведу (поскольку не вижу в этом смысла). Сам Илья позиционирует его «биоморфным, добиологическим существом» – значит, так тому и быть. А его же серия «Для самых маленьких», напротив, отличается легкостью прочтения: на пластике – примитивные рисунки (если можно их так назвать) и не менее примитивные их словесные выражения: «Тело произведет смерть» и т.д.

Труды Надежды Титовой тоже великих умственных усилий от зрителя не требуют. Она показала фоторамку, передающую «особый режим работы часов», позволяющий «присвоить себе время». В том смысле, что электронный прибор зафиксировал на мониторе миг – столько-то часов, столько-то минут, столько-то секунд – и, таким образом, оставил его в вечности неизменным. А пустой белоснежный холст, на который направлен луч светодиодного источника, позволяет, по мнению кураторов, реализоваться вечной мечте художников – освободить свет от художественного и любого другого контекстов, вычленив и подав его в чистом виде (в доказательство вспомнили Малевича со знаменитым «Черным квадратом»).

– Связующим звеном с упомянутым золотым веком авангарда может стать неумелое, прямолинейное и поэтому несколько провокативное повторение его стратегий с учетом текущей ситуации, – объясняют кураторы смысл своего эксперимента. – Современное искусство практически постоянно заимствует вещи и образы повседневной жизни. Эта практика как раз берет корни в историческом авангарде…

Что ж, тоже позиция.