Газета,
которая объединяет

Брошенные, но не забытые

В те далекие времена, когда мультфильм «Ну, погоди!» крутили даже в детских больницах, не боясь попасть под действие закона «О защите детей от информации…», два десятка советских детей попало под прицелы телекамеры. Им было по 7 лет. Через 7 лет процедура повторилась. Но уже в другой стране.

И все равно они остались «Рожденными в СССР». Так называется документальный сериал Сергея Мирошниченко. Это проект совместного производства, с британцами. На данный момент сняты 4 фильма, в которых его участникам 7, 14, 21 и 28 лет.

И на минувшей неделе впервые на территории России, в хорошее время (прайм-­тайм) сериал был показан полностью. Давно (со времен лучших серий «Взгляда» и «600 секунд») в телевизоре не было ничего настолько нам нужного.

И сам Сергей Мирошниченко не впадает в ложную скромность, говоря о своем фильме: «Представляете, если бы существовал кинематографист, который мог бы заснять распад Римской империи через истории конкретных людей?»

20 героев, объединенных лишь страной рождения, которой больше нет. О каждом из героев отснято примерно по 600 часов материала, из которых в один фильм входит 11­12 минут Андрея, Антона или Оксаны. О себе и о стране делятся мыслями дети из разных каст – от наследников советской элиты до деревенских ребят.

Это глубокое социальное полотно, на материале которого можно защищать диссертацию. О том, например, как сказочно-­серая эстетика советского заповедника через крикливые краски 90-­х растворилась в унифицированном современном мире. Но я буду просто набрасывать впечатления, горстями.

Итак, пропускаем, как говаривал Остап Бендер, «счастливое детство» и «розоватое отрочество» (исключительно из­-за нехватки места) и переходим к юности. Фильм третий, «Рожденные в СССР 21-­летние».

Вот грузин­-симпатяга, устроившийся в Европе. Открытый взгляд, умеет подать себя. Не зря в советских фильмах грузины, даже пьяные, умели держать себя достойно. У паренька много приятелей, но он отдает себе отчет, что «это не друзья». «Здесь денежные отношения, можно посидеть, хорошо провести время, но, случись что, никто друг другу не помогает», – без всякого осуждения замечает герой.

А потом выдает: «Я вижу неустойчивость всего нашего мира, благополучие одной, малой части людей, сегодня целиком построено на том, что взято у другой, большей части. Такое не может длиться долго…»

Вот носатый блондин Антон, дитя советской элиты (дед что-­то писал для Брежнева), выросший в знаменитом «Доме на набережной», отвечает на вопрос: «Да, я могу изменить мир, но не хочу…» Антон (как и грузинский паренек, по-­своему обаятелен) выступает с апологией лени. «По-­моему, не так уж плохо лежать на диване, зла в этом точно нет». Он пошел по стопам деда, в журналистику, только – в глянцевую. Женат на девушке, которая явно боится телекамеры, смущаясь, показывает гостям их комнату.

Чуть ли не встык дается история Димы, доброго молодца, спортсмена, защитника. Вот он в униформе охранника дает интервью на Красной площади; где-­то вскрикнула девушка, Дима инстинктивно подается всем телом в эту сторону. Видно, что этот поможет, он – надежный. В семилетнем детстве Димка рассуждал, что девушка ему нужна «не гулена». Сейчас говорит, что мечтает видеть своего сына играющим в футбол на родной спортивной площадке. Через кадр – новая картина. Автор фильма признается, что для съемочной группы это было полной неожиданностью: Дима уезжает в Германию. На вокзале его провожают отец и лучший друг. В Германии, как сообщает за кадром Мирошниченко, Диму ждет вдруг встреченная девушка, жена. Но мы-­то, зрители, уже знаем, как истончается человеческое на чужой земле. Обстоятельный грузин (имя которого у меня вылетело из головы) это хорошо описал. Так что не радует, что едет Дима к молодой жене. Будто замуж, бесприданница. Символично, что этим эпизодом фильм о «21-­летних» завершается.

В четвертом фильме Дима возвращается домой в Россию. Без жены. В Германии остался сынуля, рыжик. Не он, а сам Дима играет в футбол на спортплощадке с коллегами, к нему отныне прицепилась кличка «Немец».

Одна из серий завершается тем, что журналист Антон посещает Стоунхендж в графстве Уилтшир (Англия). «Не знаю, что будет еще через семь лет, но вот это сколько веков стоит и не меняется», – замечает Антон. Англичанам принадлежит идея фильма, и не случайно. Они 300 лет подстригают газоны и у них есть вечные стоунхенджи.

Нигде в фильме об этом прямо не говорится, но явно прослеживается мысль, что мы, рожденные в СССР – брошены в этом лучшем из миров. И то, что герои всплывают на ленте через 7 лет – это чудо (кстати, не все дожили до 4 сезона). А возвращать страну и смысл нам никто не станет. Только – сами.