Газета,
которая объединяет

С талисманом в вещмешке

Фронтовая кисточка художника Манаенкова
Рубрика: от

Недавно уроженцу воронежского села Ржавец, фронтовику Николаю Ивановичу Манаенкову, награжденному орденом Великой Отечественной войны I степени, медалями «За оборону Сталинграда», «За отвагу» и многими другими, исполнилось 88 лет. Несмотря на солидный возраст, он весьма плодотворно продолжает работать в живописи, одно за другим пишет полотна большого формата, воспевающие красоту родного края.

Сейчас Николай Иванович живет в Борисоглебске. Земляки считают его одним из лучших живописцев города. И в самом деле, мастерства художнику Манаенкову не занимать. Его картины хранятся в Борисоглебской художественной галерее, в частных отечественных и зарубежных собраниях. Целая серия великолепных полотен, посвященных Тарасу Бульбе и его сыновьям, стала гордостью борисоглебской школы №10.

«До сих пор во сне стреляю»

Творчество Николая Ивановича известно далеко за пределами Борисоглебска. В 1957 году во время Московского международного молодежного фестиваля две великолепные картины Манаенкова экспонировались на грандиозной выставке, организованной для гостей. На одной из них был искусно изображен цветущий вишневый сад, на другой – излучина речки. Пользовались они таким успехом, что сразу же нашлись желающие приобрести оригинальные талантливые работы, не дожидаясь конца фестиваля.

Каждый день к организаторам выставки подходили именитые зарубежные гости и настойчиво спрашивали, каким же образом, за какую валюту можно купить так понравившиеся картины. К решению этого непростого вопроса были привлечены высокопоставленные сотрудники министерства иностранных дел и министерства культуры. В последний день фестиваля тот, кто был наиболее настойчив, заплатил высокую по тем временам сумму и, весьма довольный, увез ценное приобретение за рубеж, к себе домой.

– Николай Иванович, почему в ваших работах почти совсем отсутствует тема войны, – спрашиваю я собеседника, – ведь вы участвовали и в знаменитой Сталинградской и в не менее знаменитой Курской битвах.

– Я военные годы не забуду никогда. До сих пор во сне прицельно стреляю по надвигающимся немецким танкам из противотанкового ружья, но вспоминать это крайне тяжело. Война – дело очень жестокое, ведь мы шли по трупам, лучше бы этого не знать никому! Я и на фронте думал о живописи, носил в вещевом мешке кисточку и карандаш.

Выжили самые крепкие

Уже в июне 1941 года 18-летнего учащегося второго курса Алешковского зооветеринарного техникума Николая Манаенкова военком поставил дежурить на колокольне каменной Новокирсановской церкви. В случае если покажутся вражеские самолеты, он должен был позвонить в соседние Алешки по телефону. Поскольку самолетов не было, занимался любимым делом – рисованием по памяти отца Ивана Прохоровича, матери Варвары Ефимовны, братьев и лошадей. Только облака можно было рисовать с натуры. Война скоро предъявила свои жестокие требования. На рисование времени оставалось все меньше.

Осенью группу ржавецких парней отправили под Смоленск на рытье противотанковых рвов и окопов на берегу Днепра. куда ни бросишь взгляд, орудовали от зари до зари лопатами толпы парней и девчат, собранных сюда со всех концов страны. Однажды в обед прилетел немецкий штурмовик и начал с истошным воем обстреливать и бомбить копателей с бреющего полета. Все кинулись в разные стороны. Поскольку никто никого особо не останавливал, ржавецкие ребята попутными железнодорожными товарняками добрались до самой Москвы. Там-то наконец отдышались. В полковой сержантской школе, куда его вскоре определили, Манаенков выучился на стрелка противотанкового ружья ПТРД.

…Во взводе, где служил под Сталинградом Николай, было тридцать бойцов. После очередной атаки от взвода осталось только два человека. Николай был ранен пулей в плечо. А у его товарища оторвало осколком кисть левой руки. Всего десять дней провел Манаенков в госпитале. А потом – снова на фронт. В это время как раз было прорвано кольцо обороны немецких и румынских частей. Когда вели на допрос арестованного фельдмаршала Паулюса, Николай перекинулся несколькими словами с теми, кто его конвоировал.

Паулюс-то свою жизнь, хоть и с позором, спас. А вот его легко одетым солдатам пришлось в лютые холода туго. Вообще-то по ночам, сразу после битвы, советские, немецкие и румынские солдаты грелись у одних и тех же костров. Все были страшно завшивлены. Есть было нечего. Поскольку большинство советских и румынских солдат было одето в овчинные полушубки, то по утрам они просыпались и вставали на ноги. А вот некоторые немцы, замерзнув, так и оставались лежать на земле. Выжить удалось только самым крепким из них.

После Сталинграда остатки полка, уместившиеся в одном продуваемом всеми ветрами товарном вагоне, отправили сначала в Москву на пополнение. Там Манаенков выучился за неделю на снайпера. В новом качестве прибыл на Курскую дугу. Как говорится, из огня да в полымя! Зимой мороз донимает… А тут – жара нестерпимая! Земля тряслась от взрывов.

Особая закалка

Как только среди разрывов появлялась хоть какая-то видимость, Николай палил и палил по наступающим немцам из своей пристрелянной снайперской винтовки. Поработал хорошо! Но и ему досталось. Получил тяжелые ранения в колено и стопу. На лечение отправили опять в Москву. Врачи завели речь об ампутации. Николай никак не мог понять, что же это такое… Спросил потихоньку медсестру:

– Ампутировать… Это чего?

– Пилить, Колюшок, тебе ногу будут.Ох, как забилось в груди сердце!.. Так не хотелось в молодые годы становиться калекой! И добрые люди нашлись. Те же медсестры, портреты которых он, превозмогая боль, рисовал (вот когда пригодились кисточка и карандаш!), уговорили хирургов не торопиться. Ногу удалось спасти! Признали его только тогда годным к нестроевой.

Три месяца отучился Манаенков в орехово-зуевской школе санинструкторов. И уже как квалифицированный специалист попал в санбат на Калининский фронт. Судьба снова испытывала его на проч­ность. Рядом взорвалась мина, осколки которой поранили руки.

– Ну что, надо отправлять тебя в тыл, – сказал главврач.

– Не надо, – попросил Николай, – у нас, ржавецких, особая закалка!

И в самом деле, зажило все на нем довольно быстро. Вместе со своим санбатом Манаенков прошагал потом Латвию и Польшу. Дошагал в звании старший сержант до самой Германии. И закончил войну в городе Шверин.

Демобилизовавшись только в 1946 году, больше года проработал в ржавецкой школе, приходил в себя. И наконец-то приступил к осуществлению своей заветной мечты – в 1948 году поступил учиться в Орловское художественно-графическое училище. Как только получил диплом, женился. С молодой женой по распределению уехал в Острогожск. Десять лет преподавал рисование в педучилище. Двенадцать лет заведовал художественной мастерской. Познакомился в это время с писателем Гавриилом Николаевичем Троепольским, для которого проиллюстрировал рассказ о том, как охотник привел домой живого волка. Эта работа весьма понравилась не только самому писателю, но и новому знакомому – известному художнику Василию Криворучко.

– Молодец, Николай, – сказал он, – самую суть рассказа ты уловил, понял душу охотника.

Его талисман

Ажиотажный спрос на картины Манаенкова наступил в начале перестройки, после его переезда в Борисоглебск. Городские храмы в то время стояли в руинах. Но уже появились первые желающие их восстановить. Рано поутру священник запирал Николая Ивановича в церкви, чтобы ему никто не мешал, а он целый день писал там иконы. Работа Манаенкова ценилась довольно высоко. Как только заканчивал роспись в одном храме, его тут же забирали в другой. Так что во всех нынешних действующих борисоглебских церквях можно увидеть работы Николая Ивановича. Что удивительно, останавливаться на достигнутом он не намерен.

– Какая программа дальнейших действий, Николай Иванович? – спросили мы его на прощание.

– Тем хороших в душе еще много, буду трудиться дальше! У нас, ржавецких, особая закалка!

– А кисточка фронтовая цела?

– Конечно! Это же мой талисман! Нам с нею еще работать и работать до 100 лет!

Александр ДЕГТЯРЕВ