«Надо уметь держать удар»
В нынешнем ноябре Воронежскому государственному медицинскому университету исполнилось 105 лет. Но путь от векового юбилея до 105-летнего оказался для ВГМУ одним из самых насыщенных отрезков жизни, сконцентрировав в себе все вызовы этой экстремальной для мира и страны «пятилетки».Как в минувшие пять лет научная и образовательная деятельность старейшего медицинского вуза России отвечала на эти вызовы? И почему профессия врача снова становится нравственным камертоном времени? Об этом и многом другом редакция поговорила с ректором ВГМУ, профессором Игорем Есауленко.
Об опыте пандемии
– Игорь Эдуардович, как менялась жизнь университета в период от ста до ста пяти лет – когда социально-политические процессы в мире и стране развивались стремительно?
– Принципиально эта жизнь поменяться не может. Образовательный процесс все-таки довольно консервативен. Но я всегда сравниваю наш университет с живым организмом. Непрерывно растущий, развивающийся, он за эти пять лет тоже держал удары. Новая коронавирусная инфекция стала проверкой на прочность и мировой, и отечественной, и региональной медицины. В том числе и медицинского образования. Наши студенты тогда перешли на дистанционную форму обучения, перестали посещать больницы и поликлиники, которые для будущего врача – важнейшая часть образовательного процесса. Но надо отдать должное – все-таки к ситуации с пандемией и локдауном вуз был подготовлен. За 10 лет у нас сформировалась база симуляционного обучения, в которую мы вложили порядка 700 млн руб. Это различные симуляторы, фантомы и аппаратура, на которых можно вырабатывать и закреплять практические навыки врача. И к дистанционному обучению мы тоже готовились – еще до ковида создали единую информационную систему управления учебным процессом «Тандем». Она соединила главный корпус вуза с кафедрами в больницах и поликлиниках Воронежа. И это очень помогло нам сохранить учебный интенсив уже в период локдауна – практико-ориентированное обучение, чтобы будущий врач не терял связь с постелью больного. Такая форма подготовки врача традиционна именно для отечественного здравоохранения.
– В разгар пандемии врачей в регионе стало критически не хватать. Некоторые ушли из «горячих точек» больниц и поликлиник в частные клиники. Как ваши студенты тогда помогали региональному здравоохранению?
– Порядка тысячи студентов ВГМУ вместе со своими преподавателями в это время работали на разных должностях в больницах – от санитарок до фельдшеров и врачей. Так было создано движение волонтеров-медиков. Это в свою очередь способствовало и практической подготовке специалистов. Так что, несмотря на пандемию и локдаун, мы смогли сохранить этот наш приоритет. Но теперь практическая подготовка сконцентрирована не летом, как было прежде, а рассредоточена в течение всего учебного года. Студенты задействованы в лечебном процессе воронежских больниц и поликлиник наряду с установочными лекциями. Они видят все возможности медицинских организаций, которые потом могут стать их местом работы.
О врачебной мобилизации
– Как отразилось на образовательном процессе начало специальной военной операции?
– Оно оказалось еще одним испытанием на прочность всех навыков и качеств, которыми должен обладать врач. В том числе – гражданской позиции, милосердия, сострадания, гуманизма, готовности помочь. Весь наш коллектив оказывает помощь определенным военным подразделениям в приобретении самого необходимого из вещей. В Богучаре преподаватели ВГМУ развернули цикл обучающих мероприятий для добровольцев и контрактников по оказанию первой помощи на поле боя. Оценив практическое значение знаний и опыта наших сотрудников, к нам стали обращаться многие воинские части. И для самих врачей мы также подготовили обучающий цикл с полным алгоритмом действий по оказанию медпомощи на поле боя.
– Появились ли теперь изменения в системе медицинского образования в связи с изменениями в структуре востребованности медицинской помощи? Например, если еще совсем недавно при ковиде обнаружился критический дефицит анестезиологов-реаниматологов, то теперь из-за ранений все больше нужны торакальные, сердечно-сосудистые хирурги и хирурги-ортопеды.
– К сожалению, вы правы – мы снова вернулись к разделу военно-полевой хирургии, который теперь все большее место занимает в учебном процессе. Но вся система медобразования выстроена таким образом, что за время обучения будущий врач получает необходимые знания в первую очередь для работы в первичном поликлиническом звене. Еще во время ковида мы начали вести большую консультативную работу, обучали врачей новым методам диагностики и лечения, передавали им знания, которые получали от коллег ведущих московских вузов, клиник, Минздрава. По этому же принципу сейчас держим тесную связь с нашим военным госпиталем в Воронеже. Теперь там трудоустраиваются все больше наших клинических ординаторов. А также продолжаем научные консультации, оказание методической помощи самим врачам госпиталя. Да, пандемия особенно ярко обнаружила дефицит анестезиологов-реаниматологов, поэтому сегодня при поступлении в ординатуру прием на эту специальность расширен. Для занятия хирургией также необходимо пройти обучение в ординатуре. А торакальные хирурги – вообще «товар» штучный.
– Но пулевые ранения грудной клетки, к сожалению, теперь «товар» не штучный.
– Уже состоявшиеся врачи тоже могут получить специализацию по торакальной хирургии. К тому же и в ординатуре количество мест по хирургии, травматологии и по другим все более востребованным специальностям теперь увеличилось.
Об отмене интернатуры
и дефиците кадров
– Насколько была оправдана, на ваш взгляд, отмена интернатуры? На прошедшей недавно в ВОКБ №1 межрегиональной конференции кардиохирургов ученые из других регионов в кулуарах назвали инновацию ошибкой. Отмена интернатуры была призвана наполнить прямо со студенческой скамьи первичное звено, но поспособствовала другой тенденции: дипломированные врачи без «шлифовки» в интернатуре допускают много ошибок при работе с пациентами. Да и сам дефицит кадров остался.
– Какой смысл говорить об ошибках, когда поезд ушел? Будет ли возврат медицинского образования к интернатуре? Думаю, что нет. Интернатура давала возможность получить выпускнику углубленную специализацию в терапии, хирургии, акушерстве. Сегодня глубокие специализированные знания даются в ординатуре, а также при повышении квалификации, получении дополнительного профессионального образования, в процессе наставничества.
– Но при этом на фоне стратегической необходимости наполнить первичное звено сократилось количество мест в ординатуре. Получается, что восполнить стратегическую потребность в тех же торакальных хирургах или анестезиологах мы сейчас не можем.
– Не можем, с точки зрения схоластического понимания этой проблемы. А в практическом смысле вопрос стоит на постоянном контроле у Минздрава, и реестр востребованных специальностей в каждом регионе разный, исходя из его нужд. Поэтому задача на местах – рационально перераспределить специалистов, предложить им те места, где они могут себя реализовать наиболее эффективно, исходя из вызовов сегодняшнего времени.
– Как вы объясните парадокс: интернатура отменена, студентов много, а в первичном звене, на которое ориентировано сейчас медобразование, врачей по-прежнему не хватает? Может, надо возвращать систему распределения выпускников?
– В систему распределения я не верю. Или же придется менять Конституцию и многие законодательные акты, которые будут не выполнимы. На мой взгляд, на местах должны работать социально-экономические рычаги привлечения выпускников. Я говорил об этом с главами районов – о необходимости создавать условия для молодых врачей для профессионального роста. У каждого свой профессиональный лифт, и к этому надо относиться с уважением. А пока вот такой пример: наш блестящий выпускник, который с 4-го курса участвовал в сложных операциях, мечтал о хирургии, не может получить от своей поликлиники направления в ординатуру. Я лично говорил об этом с главврачом, но тот отказался отпускать: «Какая ординатура? Будет работать врачом на участке!» А у главврача свои руководители, и оттуда тоже спускаются директивы и нормативы. В результате появляются купленные сертификаты повышения квалификации от разных сомнительных организаций, зато соответствующие нормативам. Но без индивидуального подхода, без понимания молодого специалиста мы хорошего врача не получим. Моя задача – постоянно взаимодействовать с главами муниципалитетов. Потому что часто бывает – отправили к нам учиться «целевика» и вспомнили о нем только через шесть лет. А у того за шесть лет уже все поменялось в сознании и в жизни, и возвращаться он не собирается. Взаимодействие больницы и «целевика» должно быть на протяжении всей учебы, чтобы он чувствовал притяжение этих стен.
– ВГМУ теперь стал кузницей кадров для присоединенных территорий. Какие специальности востребованы там больше всего?
– Там сейчас все специалисты нужны. Не до жиру. И в этом, и в прошлом году мы приняли десятки абитуриентов из Донецкой и Луганской народных республик. Но о специализированной подготовке пока говорить рано. Кстати, их местные медвузы продолжают работать. Но из-за отъезда многих преподавателей и ученых цифры приема намного меньше, а уровень подготовки хуже. Сейчас в первую очередь важно создать там нормальные условия для лечения жителей и для работы врачей.
О демографической катастрофе
– Еще в самом начале 2022 года о демографической катастрофе в стране открыто заявила ректор Высшей школы организации и управления здравоохранением, доктор Гузель Улумбекова. Теперь же об этом говорят все, и у каждого свой рецепт – от запрета абортов до утверждения патриархального уклада в российских семьях: мол, девушкам рожать надобно, а не в вузах учиться. Как вы оцениваете все это?
– Что бы сейчас ни предлагали и ни запрещали – это все весьма ограниченный взгляд на глубинные системные процессы. Изменить демографическую ситуацию можно не такой борьбой наскоком, а понимая все фундаментальные причины произошедшего и, соответственно, принимая фундаментальные решения. Это, например, восстановление доверия граждан к здравоохранению, изменение уровня и образа жизни каждого из нас, включая питание, что напрямую влияет на репродуктивную функцию. Ведь растет количество не абортов, а случаев бесплодия – и женского, и мужского. А если просто взять и запретить аборты, то в разы подскочит количество криминальных, но не статистика рождаемости. И вообще, проблема демографии, как и в целом проблема здоровья населения, напрямую связаны с ментальным здоровьем и духовными аспектами. Когда уже мы будем жить спокойно? С прошлого века увязли в перестройках, в модернизациях, оптимизациях, инновациях. Вот начнем жить не спеша, без кнута и пряника, а осознанно, духовно, профессионально – тогда и рождаемость повысится.
О частных клиниках
– На 105-летний юбилей вуза глава группы компаний «Олимп здоровья» Александр Соловьев получил мантию почетного профессора ВГМУ. Между тем «Олимп» забрал на работу многих лучших специалистов региона, которые теперь стали доступны только платежеспособному населению, но не простым жителям по полису ОМС. Как вы оцениваете роль частной медицины в регионе? Она усилила «классовый раскол» пациентов и дефицит бесплатной качественной медпомощи или, наоборот, помогает региональному здравоохранению, снижая на него нагрузку?
– Провокационный вопрос. Но я рассуждаю с позиции государственных интересов, и это в том числе – частно-государственное партнерство. В том же «Олимпе» отличная аппаратура, действительно высококвалифицированные специалисты, которые обучают наших студентов. На базе этой клиники работают четыре наши кафедры. Еще одна – кафедра офтальмологии – на базе другой частной клиники «Мединвест». Для совершенствования медицинского образования такое партнерство имеет большой смысл. Кроме того, в медицине важны наставничество, коммуникации, консилиумы врачей, независимо от юридической формы собственности их клиник. Поэтому между государственными и частными медорганизациями надо выстраивать взаимодействие, поддерживать коллег, чаще встречаться, развиваться с учетом возможностей всех.
О рейтингах
и студентах
– Самое тяжелое и самое доброе время для вас лично за эти пять лет?
– Тяжелое время – это ковид, перевод студентов на дистанционное обучение и привлечение для работы в «красную зону» больниц. Мы опасались подвергнуть студентов заражению, а четких форм защиты от инфекции и профилактики в первые месяцы еще не было. Много дискутировали с руководителями здравоохранения. Нам говорили: дайте людей! А мы хотели их сберечь, требовали от главврачей особых условий. А самое доброе время – это успехи университета, когда рейтинги растут. Хотя к рейтингам я отношусь спокойно. Главное – это востребованность наших выпускников. Тогда и грамоты, и все рейтинги будут. Кстати, в этом году учиться в нашем университете изъявили желание жители всех регионов страны. А в центральной и южной части России ВГМУ уже стал флагманом медицинского образования.
– Наблюдая не один десяток лет своих студентов, что бы вы пожелали им изменить в себе?
– Надо уметь держать удар. Потому что обучение – это одно, а внедрение в профессию в конкретных обстоятельствах – совсем другое. Трудности на новом месте будут обязательно, надо пройти их профессионально и достойно. Чтобы стать настоящим врачом, учиться придется до конца своих дней. И поэтому я также пожелал бы всегда держать связь со своими преподавателями, со стенами родной альма-матер.
