Летальный исход

Спустя 80 лет в истории оккупации Воронежа фашистами продолжают открываться новые трагичные страницы. Одна из самых малоизвестных – создание и уничтожение дома инвалидов по улице 20-летия Октября, 86.

Обстоятельства этого дела стали постепенно рассекречиваться только сейчас, в рамках федерального проекта о трагедии гражданского населения в годы войны «Без срока давности». О новых подробностях своего исследования по этой теме – региональный куратор проекта, воронежский историк и педагог Виктор Бахтин.

За пределами памяти

– Сам факт, что большая часть расстрелянных в Песчаном Логу воронежцев – пациенты дома инвалидов, до последнего времени было за пределами нашей исторической памяти. Впервые эту версию выдвинул краевед Павел Попов. В своей книге «Твой крест, Воронеж» он упоминает Дом инвалидов, о котором в ходе свидетельских показаний рассказали два врача. Эти показания о злодеяниях нацистов в городе они давали в 1943 году, еще до обнаружения массового захоронения в Песчаном Логу. Врачи высказали предположения, что постояльцы Дома инвалидов расстреляны. После войны некоторых из врачей, работавших в лечебных учреждениях периода оккупации, репрессировали, позднее реабилитировали. Но доступ к их делам в полном объеме пока ограничен. Сотрудники архива ФСБ предоставили мне только часть информации. Большая часть пока остается засекреченной, потому что положенные для рассекречивания 75 лет по различным эпизодам заканчиваются в январе 2023 года. Надеюсь, к этому времени удастся получить полную картину событий.

Дело врачей

– Уже известно, что за сотрудничество с оккупантами после войны были арестованы воронежские врачи Каземир Спалек, в ведение которого комендатура передала все госпитали города, а также Галина Мышкина, которая после расстрела Ребекки Мухиной руководила госпиталем в здании 29-й школы. В рамках их дел в 1948 году также был допрошен в качестве свидетеля врач Андрей Белянкин. До оккупации и во время захвата правого берега города он работал врачом скорой помощи. Согласно его показаниям в начале лета 42-го непрерывно трудился под бомбежками, вызовов оказалось очень много. На одном таком выезде был контужен, лежал дома и не успел эвакуироваться. Уже в оккупированном городе встретил на улице коллегу Ребекку Мухину. Она предложила ему остаться в городе, где оказалось много раненых советских солдат и офицеров и остро требовались врачи. Она же и рассказала Белянкину о том, что немцы планируют собрать всех немощных в одно место. И чтобы позаботиться о людях, предложила создать дом инвалидов.

– Белянкин осмотрел сохранившееся здание бывшего дома-коммуны недалеко от госпиталя Мухиной и предложил именно в нем организовать учреждение. Ведь до приезда в оккупированный город Каземира Спалека всем здравоохранением здесь фактически занималась именно Ребекка Мухина. В занятом немцами городе Белянкин встречает еще одного своего коллегу, и они вместе начинают прием в учреждение первых пациентов. Сюда были помещены 450 человек, включая восьмерых детей от полугода до трех лет. В штате персонала появляются другие врачи, а также медсестры, санитары, повара. И все вместе они пытаются что-то делать.

Из показаний главврача Белянкина:

«Находившиеся больные в доме инвалидов содержались в тяжелых условиях… большей частью лежали на полу, постельных принадлежностей не было, для чего использовалась одежда больных и другие личные вещи. У находившихся больных в одежде и постелях была масса вшей. Питание было плохое, два раза в сутки. Часть больных страдала кровяными поносами… Питьевая вода почти отсутствовала. Ввиду неоказания помощи и истощения часть пациентов умерла. Не хватало медикаментов, или некоторые медикаменты совершенно отсутствовали… совершенно отсутствовала сыворотка и дезинфицирующие средства. Со стороны немецких оккупационных властей помощи не оказывалось, питанием не обеспечивали».

Еврейский вопрос

– Фамилия самого убийцы Ребекки Мухиной пока закодирована. Но благодаря рассекреченным допросам уже доподлинно известно, что списки еврейских пациентов и врачей дома инвалидов и госпиталей для комендатуры составляла доктор Галина Мышкина. Именно Мышкина возглавила в оккупированном Воронеже все лечебные учреждения после отбытия из города инициатора создания и руководителя этих госпиталей при комендатуре Каземира Спалека. После войны она была также обвинена в измене Родине.

Очередь в последний путь

– Дом инвалидов становится первым местом, из которого нацисты начинают вывозить пациентов на уничтожение. 17-18 августа была вывезена первая колонна из 30 человек. В этой колонне оказались мать нашей разведчицы, внедренной в СД (служба безопасности) Евы Никитиной, а также сын известного воронежского профессора, заведующего кафедрой инфекционных болезней мединститута Владимира Вержбловского. Сам Владимир Михайлович был расстрелян в Воронеже в числе других евреев. Как отметила потом в своих показаниях одна из медсестер, самых уважаемых и почетных пациентов вывезли первой подводой. Медсестра была уверена, что их вывезли в эвакуацию.

Из показаний Белянкина:

«В первую очередь на автомашинах отправляли тяжелобольных. Автомашины делали несколько рейсов в день, но очень быстро возвращались за следующими, и тогда мне стало понятно, что больных отправляли недалеко.

Шофер зондеркоманды Иван Бойко на допросе следователям СМЕРШ показал, что больных и стариков расстреляли по распоряжению штурмбаннфюрера СС фон Радецкого.

Непосредственно расстреливали Эдуард Линд, Али Циммерман, Фелькер и другие члены зондеркоманды 4a».

Право на жизнь

– Сейчас в рамках проекта «Помни о нас» я пытаюсь выйти на следы всех домов инвалидов нашей области, которые до оккупации были советскими учреждениями. На оккупированных территориях в регионе оказалось пять домов инвалидов. Немцы прорывались быстро – местные власти эвакуировать всех людей не успели. Мне как историку важно знать их судьбу, изучать трагедию в преломлении международных норм прав человека. Ведь произошла настоящая гуманитарная катастрофа. Самая уязвимая часть населения: женщины, дети, старики, лица с инвалидностью – в условиях военных действий должны находиться под особой защитой, но именно эти группы населения стали особыми жертвами войны. На них приходится наибольший процент уничтоженных на оккупированных территориях. У людей с инвалидностью, как у евреев и партийных работников, отбирали само право на дальнейшую жизнь. Все эти нюансы трагедии по мере рассекречивания архивов должны стать всеобщим достоянием. Сегодня как никогда важно закрепить в общественном сознании, что каждая человеческая жизнь бесценна.