Рок и жизнь

Однажды я сквозь хрип и помехи зарубежных радиоголосов услышал «Can`t by me love» Beatles и был заражен ее буйной энергией; ничто не было мне созвучней этой распахнутой вольницы.

Нас было четверо ровесников в той пятиэтажке, и мы еще в шестом классе поделили между собой имена мушкетеров, и один из нас навсегда остался Портосом. Была дружба навеки и первый магнитофон «Айдас», а потом появились «Битлз». Нас понесло в неведомый мир, как Алису в страну чудес. Там мы записывали эти чудеса по пять рублей с диска и по трояку с кассеты. Общались с фарцовщиками, ходили в парк «Живых и Мертвых» на толкучку – не покупать диски, а хотя бы просто поглазеть на них.

ФАРЦА

Фарцовщики казались мне членами какой-то таинственной подпольной организации, которая рассылала своих членов «рубить капусту» по всему городу и маскировала свою деятельность сложной словесной конспирацией: «я взял диск», «я сдал диск», «нам пришел последний дисочек Led Zeppelin», «давай капусту, и будет тебе последний диск Black Sabbath; новяк, муха не сидела».

Я представлял себе, как они тайно посещают штаб-квартиру фарцовщиков, сдают диски, с которых «нарубили капусту», получают новые и расписываются за них.

Став немножко своими в этом кругу и освоив сленг, мы и сами фарцевали, записывая диски знакомым по трояку. Писали со своих кассет, а клиентов убеждали, что с дисков. И восхищались находчивостью одного из фарцовщиков, который принес нам для записи диск, рассказывая, что он – новяк, а диск оказался потертым, и в одном месте на нем был дефект: игла соскакивала на другую дорожку. Это брак, и цена за него должна быть меньше. Но фарцовщик сказал: спокойно, так задумано автором!

Рока и денег на него требовалось все больше, и однажды мы соблазнились шабашкой на шинном заводе. Нам сказали: разгрузите вагон с АКМ, это такие каучуковые чушки по 80 кило, получите на руки хорошую плату. Но если до конца вагон не разгрузите, то ничего не получите.

Мы обрадовались и пошли. АКМ так АКМ, а мы молодые и здоровые. Начали в десять утра, таскали и укладывали, укладывали и таскали; в полночь, когда чушек осталось мало, один из нас пошел к таксофону и позвонил домой. Выяснилось, что никто из родителей не спит: они уже не чаяли, что мы вернемся живыми.

И мы, бросив недоразгруженный угол вагона и оставшись без денег, вернулись – как партизаны из окружения, когда уцелевшие тащат раненых на плечах. Сил на ванну, чтоб отмыться от каучука, у меня не осталось. Просто упал на кровать и проспал до полудня. На следующий день все мы чувствовали себя инвалидами. Кто-то сказал, что нам достался очень трудоемкий каучук. Не знаю. Но зарабатывать грузчиками оказалось непросто. И жаль было, что кто-то другой получит деньги за наш тяжкий труд.

ИНТИМ

Новые диски, которые приносил фарцовщик, пленяли меня так же, как колониальные марки в детстве. Особенно такие, как «Demons and Wizards» Uriah Heep. Мне хотелось вдыхать запах красочных альбомов, попавших к нам будто с другой планеты, хотелось прочитать все написанное на конверте и перевести, разглядеть как следует фотографии и картинки. Рок повышал наши оценки на уроках английского. На дисках этих встречались иногда такие вещицы! Мне казалось, что я сам придумал их, написал музыку и аранжировки. Хорошо было и то, что смысла песен на английском я не понимал и мог по настроению наполнять эту музыку собственным смыслом.

Со временем у нас стали появляться и свои диски – они же «пласты», они же – «альбомы». И помню горе горькое, как однажды я оставил душевный диск «Hat trick» группы America на столе под летним солнцем, и угол его согнулся, как часы как картине Пикассо. Я пытался выправить его: подогревал утюгом и выкладывал на солнце под грузом, но все попытки были тщетны: погибла America. Батюшки мои, 70 рублей – считай, чья-то месячная зарплата!

Мне нравилось, оставшись одному, включить запись и, взяв в руки воображаемый микрофон, петь перед зеркалом, повторяя непонятные слова. Мне казалось, что все происходит на самом деле, зал полон, и там – моя первая любовь, она тоже смотрит на меня и понимает, что я пою только для нее. За эти минуты я заплатил бы гораздо больше, чем стоила запись. Но если б кто увидел, как кривляюсь перед зеркалом, – я сгорел бы от стыда. Хотя, с другой стороны, наверняка многие любители рока кривляются в одиночку перед зеркалом. А вообще, мы с друзьями на полном серьезе собирались создать свою группу и обсуждали вечерами в беседке, кого еще возьмем и кому на чем играть. И втайне представляли себе, как корчится толпа, и мы на сцене, тяжелый рок, восторг девиц, невиданные одежды наши, и те шедевры, которые лично я сочиню и исполню.

МЫ МЕЧТАЛИ

Мы мечтали: когда-нибудь у нас будет общий дом, а в нем – шикарная стереосистема и фонотека, будут красавицы-жены и общие вечера в гостиной. И не сомневались, что именно так и будет. А пока в реве рока мы бесились вокруг свечей на полу, становились первобытными дикарями (представляю, как «нравилась» эта музыка нашим соседям), а потом, потные, тихо млели в блюзе, обняв своих девушек и покачиваясь под музыку.

Все четверо после школы поступили: один – в ВГУ, один – в лесной, а мы с другом – в политех, и его отец, работяга с мехзавода, называл этот институт благоговейно: полит-технический.

Фонотеки наши росли, и я завел себе толстый журнал, куда записывал содержание дисков, даже неизвестных. А мы росли над собой: от примитивного рока энд ролла уходили к более сложным Yes, Genesis, King Crimson. Если где-то те пленки и сохранились, то могут и сейчас приносить пользу: ими очень удобно подвязывать помидоры на даче.

Когда «Битлз» распались, мы устраивали пылкие разборки, кто виноват в этом, и поклонники Леннона и Маккартни были столь же непримиримы, как фанаты московского «Спартака» и киевского «Динамо». Или как поклонники Led Zeppelin и Deep Purple.

Когда-то мы с другом поспорили на ящик коньяка: я считал, что рано или поздно даже самая тяжелая рок-музыка станет легальной и в СССР, а друг был уверен, что никогда. Он проспорил, но получить выигрыш я не могу: давно уже разошлись наши пути-дорожки, и друзья мои растворились в пространстве и времени.

Теперь двое из битлов уже в царствии небесном, как и половина нашей четверки, а на живых ровесников смотреть больно: неужели и мы так состарились? И давно уже нет созвучия с теми буйными вихрями в душе, что порождали лохматые гении рока.

Где-то в кладовке хранится у меня тяжелая стопка дисков, там есть Led Zeppelin, Deep Purple, Yes, Uriah Heep, Genesis, Dire Straits и много чего еще, включая ностальгический «Белый альбом» Beatles.

Они были с нами в печали и в радости здесь, в Воронеже, и остались с нами навсегда.