Газета,
которая объединяет

«Снуф»-­нуф, ну­-ну…

Рубрика: от
Автор:

Время такое, что литературные новинки опять становятся общественно актуальными событиями. За последний роман о Фандорине Б. Акунина чуть не притянули к ответу по экстремистской статье. Что уж тут говорить о новом романе Виктора Пелевина...

Короче, иду в субботу мимо книжного и вижу аншлаг «новый роман Пелевина плюс специальный подарок». Наверняка есть люди, которые могут устоять против такого соблазна. Я – нет. Ладно бы только новый Пелевин (после «Книги оборотня» он явно пошел ко дну, пока не захлебнулся в прошлом году в «ананасовой воде»), но ведь еще и подарок! Это помимо того, что в магазине можно согреться: а то мы с дочкой замерзли, гуляя.

В общем, заходим в магазин с горячим желанием и того, и другого. «Какой подарок, это вы на кассе узнаете», – интригующе сообщает библио­служительница. Смотрю цену книги – 444 руб. Красиво так. Хотя, по­моему, еще красивей было бы – 333 руб. Не говоря уже о такой безупречной в чисто эстетическом плане цене, как 111 руб. Однако совершенства от книг Пелевина давно не ждешь.

Название романа дает о нем сведений куда меньше, чем цена. S.N.U.F.F. – такая вот аббревиатурка. «Снуф», – читает дочка, которая уже осваивает в школе английский.

– А что это такое, пап?

Лезу в аннотацию. Благо она состоит всего из одной строчки: «роман-­утопия о глубочайших тайнах женского сердца и высших секретах летного мастерства». Заключаю, что девочка семи лет (пусть даже почти восьми) из этого мало что поймет. К тому же, наверняка тут вранье – от первого до последнего слова. «У Пелевина, говорю, название не имеет значения. Ну что, пойдем к кассе, узнаем, какой будет спецподарок?» Стоя в небольшой очереди, Ритка заглядывает в конец книги. «Какая­-то она странная. В ней и содержания нет».

– Содержание у Пелевина тоже ничего не значит.

– А что-­нибудь у него значит?

– Контекст.

– Что такое контекст?

Контекст, говорю, это сопутствующие обстоятельства; ситуация вокруг и около романа. Вот, щас, дескать, получим специальный подарок, и это тоже будет часть контекста.

Кассирша выдает нам магнитик, выполненный в черно­-белой цветовой гамме. На нем надпись: «В аду родилась елочка, в аду она росла». Цитата из «Книги оборотня», к слову. Ритка после этого теряет интерес и к контексту, и к «снуфу», и к Пелевину. Но для меня – дело чести: по возможности никогда не врать ребенку. Поэтому уже в маршрутке погружаюсь в книгу и – о радость! – убеждаюсь, что не соврал ни грамма. Именно что контекст.

Пару часов назад, как завершился воронежский митинг у Утюжка (московский вообще в разгаре), а я уже на 19 стр. читаю следующее: «Оркские революции готовят точно так же, как гамбургеры, за исключением того, что частицы г…на в оркских черепах приводятся в движение не электромагнитным полем, а информационным». Ай да Виктор Олегович, даже в прошлогодней «ананасовой воде» у него вдруг возникла Викиликс, которая прогремела вместе со своим Ассанжем параллельно с выходом книги. Но в «снуфе» не просто совпадение имен нарицательных, тут комментарий текущих событий.

Здесь надо пояснить, что основное действие романа происходит в и над УРКАИНОЙ, где правит УРКАГАН и живут УРКИ. В бытовой речи – орки. И страна их располагается где­-то на просторах современной Сибири. Прямо над Сибирью с орками живут Люди, снимают для орков «снафы» (помесь кино и новостей), а в остальном, как могут – пользуют. Раз в год затевают у них войны. И революции.

Для этого достаточно «намекнуть гордой оркской деревне, что, если в ней проснется свободолюбие, люди придут на помощь». И свободолюбие, конечно, просыпается, несмотря на щедрые транши от центральных властей, посылаемые деревенскому старосте, чтобы сон продолжался. В урочный свободолюбивый час люди начинают бомбить Уркаину. Не испытывая даже укольчика совести. Поскольку орками правят те, кто заслуживает бомбежки в любой момент, «и если их режим не является злом в чистом виде, то исключительно по той причине, что сильно разбавлен дегенеративным маразмом». Орки задаются вопросом, «почему у них пропали технологии, даже те, что были сто лет назад, мол, это диверсия, не иначе». Люди наверху в своих высокотехно­домах практикуют садо-мазо. Их облик ушел от изначально человеческого еще дальше, чем у орков. Люди предпочитают реалу виртуал, живым женщинам – сур (нано­кукол) и практикуют культ Маниту. Так зовутся сразу три ипостаси их божества – маниту, которым расплачиваются; маниту, по которому смотрят кино­новости и Маниту как имя Антихриста, после пришествия которого данный мир и начал быть. Вспомним, что дело­-то происходит в утопии. То есть – в месте, которого нет. Будь это иначе, стал бы я травмировать (в психологическом плане) вас таким контекстом? Нет, конечно. Даже чтобы доказать, что не соврал дочери.