«Пока есть силы, буду со зрителем»

Александру Смольянинову – 60! Из них почти 40 он играет на сцене Воронежского академического театра драмы им.Кольцова – единственного, в котором ему довелось работать. Свой юбилей артист отпраздновал вместе с любимым зрителем – на сцене любимого театра.

Накануне о своем творческом пути, несыгранных ролях и увлечениях актер рассказал в интервью журналисту «Берега».

Значимая дата

– Александр Николаевич, каково играть на сцене в свой день рождения?

– Такое мероприятие, конечно, накладывает особый отпечаток. Само слово «бенефис» этому способствует. Это и какое-то иное волнение, и вдруг зритель какой-то необычный. Это всегда очень приятные моменты в жизни артиста, тем более дата у меня круглая – 60 лет.

– А что для вас театр?

– Я могу сравнить нашу работу с работой доктора. Он, когда оканчивает институт, дает клятву Гиппократа – выполнять свой долг в любой ситуации. Я считаю, что мы, поступая в театр, тоже даем клятву – помогать человеку разбираться с его внутренними переживаниями. Театр – это и развлечение, и воспитание, особенно для молодого поколения. Здесь человек может разобраться в своих мыслях, найти ответы на непростые вопросы, отвлечься от повседневной рутины… Театр каждому что-то дает. А зрители – это судьи нашего творчества, и все, что мы делаем – делаем для них.

– Вы уже зрелый состоявшийся актер. Можете сказать, какие сыгранные роли оказались любимыми, самыми сложными или, может, напротив – не получились?

– Про последнее говорить не хочу. Замечу лишь, что откровенных провалов у меня не было. А люблю я комедии. В моем послужном списке их немало. Это один из самых сложных жанров в нашем искусстве, потому что искренне рассмешить зрителя труднее, чем стоять перед ним с грустным лицом. В комедии есть момент внутренней эксцентрики, когда ты настолько расслаблен в предложенных обстоятельствах, что способен дарить людям радость. Но при всем этом комедию надо играть серьезно. Улыбка зрителя для меня – наилучшая похвала. И когда получается ее вызвать хорошей комедией, я тоже радуюсь.

– А какую роль вы так и не сыграли, но очень хотели?

– (Вздыхает) Я понимаю, почему часто задают этот вопрос, более того, его, наверное, нужно задавать. Но я не знаю ответа на него. Может быть, мне повезло: я всегда был так занят в театре, что у меня не было времени мечтать о ролях в перспективе. Я знаю лишь то, что я хочу играть еще и еще! Еще больше хороших ролей. Пока есть силы, я буду со своим зрителем.

Живое искусство против картинки

– 38 лет вы служите в воронежском драмтеатре. Неужели не было других предложений?

– В 1979 году меня пригласил сюда замечательный педагог и режиссер театра Глеб Дроздов. Это прославленный академический театр, он котировался и котируется везде, у нас было много гастролей. Я убежден, что работаю в одном из лучших театров страны, поэтому и в мыслях не было уйти на другую сцену. Я горд, что в моей трудовой книжке только одна запись.

Конечно, можно было попробовать себя в кино. Но Дроздов сразу дал понять: либо театр, либо кино. Режиссеры всегда строят планы на актеров, и выпадать из них не рекомендуется. Я всегда выбирал театр, хотя в моем дипломе написано, что я актер театра и кино. Кино как сопутствующее направление, в котором мы тоже можем себя реализовывать. Но так сложилось, что я всегда оставался за кадром.

– Если кино – сопутствующее направление, получается, в нем играть проще?

– Ни в коем случае. Просто театр – это живое искусство, а кино – снятое на пленку. Если в кино ты можешь повторить дубль или сцену, то в сыгранном спектакле уже ничего не поменяешь. Это уже результат. Но в кино тоже соврать нельзя, там лицо, глаза крупным планом показывают.

– А раз так, почему наши фильмы все время критикуют?

– Раньше было такое понятие, как художественный фильм. Это художественное произведение, которое воплощается в кино через пленку. Бывает, смотрю нынешнее кино и думаю: «А что сейчас мешает сделать такой фильм?» А вот не получается. И пленка какая-то другая, и костюмы какие-то не такие, хотя и актеры талантливые… Но вот они как будто загнаны в какие-то рамки, и оттого все становится неправдой. От всех этих «Любовь и кольцо», «Кольцо о любви», «Любовь о кольце» невольно сходишь с ума. Никакой индивидуальности. И почему-то все богатые в этих фильмах, в общем – не про нашу жизнь. Эта мода пошла с бразильских сериалов, помните?

Я не люблю наше кино. Такое унылое, грустное. А потому что снимают все в одном коридоре, условия такие. Хотя встречается и неплохое. «Место встречи изменить нельзя», «Вечный зов», «Тени исчезают в полдень» – вот это мне нравится. Там реальные человеческие судьбы. А из современного? Ну, «Время первых» – о космической гонке, вышло достойно, хотя этот фильм тоже про прошлое, не про настоящее.

«Я люблю жизнь»

– Александр Николаевич, вы не только замечательный артист, но и прекрасный семьянин. 17 лет в браке. Расскажите, чем удивляете жену?

– Ходим с супругой в кино, я для нее готовлю, помогаю по хозяйству. Я считаю, что помогать женщине по дому не зазорно, и я даже это люблю. Так сложилось, что отца рано не стало: мне было десять, а младшему брату – шесть. Мама много работала, чтобы нас прокормить, и мне пришлось домашние обязанности взвалить на свои плечи. Многому меня тогда научила мама. Я, например, чистюля ужасный, мне не нравится, когда вещи не на своих местах лежат, поэтому приучаю дочек (близняшки Маша и Даша, восьмиклассницы – прим. авт.) к порядку. Также я всегда слежу за собой. Я человек публичный, в какой-то степени лицо города, поэтому всегда должен выглядеть безукоризненно. Люблю приодеться. К костюмам особенно неравнодушен, всегда сам глажу, знаю четко, как мне нужно, у жены так не получится. Я даже ей в этом деле советы даю. А в целом Лена (жена – прим. авт.) меня больше удивляет.

– Как проводите свободное время?

– Люблю грибы собирать, люблю природу, люблю отдыхать на даче, что-то мастерить, пострелять позовут – постреляю. Ни от чего не отказываюсь. С детьми люблю побыть, потанцевать, попеть. Люблю мясо готовить, люблю, когда жена пятерки мне за это ставит. Я люблю все! Я люблю жизнь!