Драма без масок

У любой профессии есть обратная сторона медали. Но что мы знаем о ней? Мы готовы ругать медиков, которые не приезжают на вызов вовремя, но не говорим о том, почему они вынуждены работать за гроши.

Мы думаем, что участковый просто просиживает штаны в кабинете, и не берем в расчет, что он выслушивает с десяток жалоб в сутки. И таких примеров множество. «Берег» запускает новую рубрику «Прямое включение» – это серия репортажей, в которых наш корреспондент, становясь непосредственным участником событий, будет наблюдать за специалистом или примерять на себя другую профессию.

Открывает серию репортажей «Один день в театре» – в преддверии активного театрального сезона мы решили узнать, как артисты Воронежского академического театра драмы им.А.Кольцова к нему готовятся, как проходит их обычный рабочий день и чего они не успевают в обычной жизни.

Театр начинается с..?

Стучу в дверь. Художественный руководитель театра Владимир Петров явно забыл, что мне назначено. Начинаю переживать – кажется, «слетел» мой репортаж. Но худрук меня успокоил: немного подумав, расхаживая при этом по кабинету, сказал: «Идемте», и проводил меня к режиссеру Никите Раку.

Он ставит «Месяц в деревне» по Тургеневу. «Репетиция что надо, – подумала я. – Не идет еще на сцене. Неотработанный материал». В репетиционном зале – карточный стол, лавка, музыкальные инструменты и много разного хлама, сваленного в кучу.

– Присаживайтесь здесь, – приглашает меня Никита и указывает на стул прямо напротив «трио» из стульев, символизирующих лавку под кустом малины, на которой и происходит основное действо, а сам моментально включается в процесс. В «кадре» уже Наталья Петровна и Ракитин – главные герои пьесы. В основе сюжета – любовный четырехугольник. Наталья Петровна, жена богатого помещика Аркадия Сергеича Ислаева, влюбляется в Алексея Николаевича Беляева – студента, учителя сына. Михаил Александрович Ракитин – друг семьи, давно влюблен в Наталью Петровну, а воспитаннице женщины Верочке тоже нравится молодой учитель.

– Это, кажется, Беляев уходит с Верочкой? – начала актриса Ирина Сорокина, исполняющая роль Натальи.

– Да, это они… – не без грусти отвечает Вячеслав Гардер – Ракитин.

– Тут надо паузу сделать, зайки, – тормозит их вдруг режиссер.

Сначала. Снова и снова. Снова и снова. И только через час добились, чтобы сцена звучала и смотрелась: продуманы все паузы и движения, акценты расставлены.

Появляется наконец «сердцеед», исполнитель роли Беляева – актер Александр Рубан. Читает свой текст – и, честно, мне как зрителю почему-то не нравится. Первое впечатление – актер не понимает, кто он, что должен делать и говорить, где расставлять акценты. Но минут через пять я изменила свою точку зрения, поняв, что значит «раскачка» у артиста. На ходу Рубан предлагал версии:

– Давай тут отжиматься буду, а в этой сцене учить Ракитина жизни, обниму по-товарищески, вот так с иронией скажу, а? – обращается он к Раку и молниеносно все это демонстрирует.

Тот не успевает отбиваться от его идей, но внимательно слушает и выносит вердикт – «Не, не надо» или «Да-да-да, давай!». Другие тоже подключаются, и начинается «мозговой штурм». Между делом Александр говорит: чтобы быть таким же активным, как он, остальным надо выпить пару энергетиков.

Разговоры по душам

– Энергетики для вас норма? – интересуюсь в перерыве у исполнителя.

– Я их вообще не пью, я пошутил, – смеется Александр. – Я такое не употребляю, я спорт люблю, сам по себе активный.

– А что для вас театр?

– Это саморазвитие сердца, души. Мне это очень нравится. Это больше, чем хобби, и больше, чем работа. Хобби и работа в едином флаконе. Если бы все так относились к своей работе, наш мир был бы великолепен.

– А какие роли обычно играете?

– Режиссеры считают, что у меня сильно развито мужское начало, поэтому играю мужественные роли. А вот роль Беляева для меня новая, не играл еще такого безбашенного типа. Бывает, исполняю отрицательных персонажей. Какого-то определенного амплуа у меня еще, наверное, нет. Но мне это и нравится, когда роль требует какого-то наибольшего перелома во мне.

К разговору подоспела Ирина Сорокина.

– Ирина, театр занимает большую часть вашего времени? Наверное, и позавтракать не успели…

– Хотелось, хотелось бы, чтобы театр занимал у меня много времени. Но это только сейчас плотные репетиции, а до этого у меня было очень много свободного времени.

– И чем же вы занимались?

– У меня двое детей, так что есть чем, – удивила меня ответом актриса. Мне казалось, что ей лет 30.

– Мне 39, – улыбается Ирина.

– Ну, а про дополнительный заработок не думали?

– У меня муж серьезный человек, позволяет мне работать для души.

Особый взгляд

Но вот и «звоночек». Разговоры прекращаем, репетиция продолжается. Не все успеваю уловить, в голове каша, а артисты во главе с режиссером продолжают штурмовать сцену из пьесы, накидывая идеи, и наконец – генеральный прогон.

– Вот! Хорошо! – кричит Никита Рак. – Фух, устал я сегодня. Завершаем.

– Никита, тишина во время репетиций – не про вас? – подсаживаюсь к режиссеру.

– По-разному бывает. Просто сейчас такой период, когда мы сочиняем, придумываем, общаемся, поэтому так шумно и задорно. Еще зависит от того, какой спектакль ставим. Сейчас вот работаем над «авантюрой».

– А когда все продумано, репетиции проходят спокойно?

– В идеале да. Но бывает и не так.

– Вы помните свою первую работу в этом театре? Процесс постановки спектакля тогда и сейчас отличается?

– Конечно. Когда я делал первый спектакль, не знал людей, не знал театр, был более настороженным. А теперь мы в большем контакте: я знаю актеров, они знают меня. Могу чуть больше себе позволить, на меня уже не обижаются.

– А раньше обижались?

– Скорее, удивлялись, когда мое поведение не соответствовало их представлениям.

– Можете позволить себе резкое словцо? (Вслух не отвечает, но дает понять, что я права.)

– Я этим не горжусь и всегда извиняюсь потом, – объясняет Никита.

– С какими актерами вам лучше работается?

– С идейными. Не люблю, когда говорят: «Скажите, как надо – я сделаю». Ну ты же актер! Ты сделай, а я скажу, туда ты делаешь или не туда. Легче, когда между режиссером и актером настроен диалог.

– С «Месяцем в деревне» по срокам укладываетесь?

– Это великая традиция русского академического театра – никогда не хватает времени. И бороться с этим невозможно! – заключает Никита Рак.

Драматургия жизни

После репетиции стены театра пустеют. Остается только администрация – актеры разбегаются по делам и на отдых перед вечерним спектаклем. Решаю, что успею задать пару несложных вопросов худруку.

– Артисты мне жаловались на неплотную занятость…

– В нашем театре 47 актеров. Все они заняты периодически, загрузка неравномерная. Кто-то востребован больше, кто-то меньше, – говорит Петров. – У меня почти нет невостребованных мужчин, а женщины жалуются, просят роли. Но так выстроена драматургия. Возьмите «Гамлета» – действующие лица сплошь мужчины, и только в конце идет королева, Офелия и все.

– А актеры не выгорают, если постоянно не репетируют? Или, как говорится, талант не пропьешь?

– Выгорают.

– Не жалко?

– Нет. У меня много артистов, мне столько не нужно. Есть те, кто получает зарплату, не выходя на сцену. Считаю, что это неправильно…

А вечером показывали «Метель» (пьеса в двух действиях по мотивам одноименной повести А.С.Пушкина). Проникновенная история любви не оставила никого равнодушным – овации не стихали. Артисты дважды выходили на поклон.

Занавес.