Пограничная зона

На первый взгляд, кажется – такого не может быть, но это – правда: рядом с нами живут тысячи душевнобольных людей. Сюда же плюсуем наркоманов и алкоголиков с сильными изменениями личности – это тоже психически нездоровые «товарищи».

Обреченный?

По статистике в регионе каждый тридцатый имеет какие-либо отклонения в психическом здоровье и находится под наблюдением врача. Конечно, все эти люди в первую очередь вызывают сочувствие. А также – будем откровенными – чувство страха и за свое собственное благополучие. Кто знает, чего ожидать от человека «не в адеквате».

Медики успокаивают: у нас не самый страшный показатель. На фоне всей страны – по количеству психически больных – мы уверенно занимаем «золотую» середину. Однако тех, у кого «невменяемым» оказался близкий человек,  даже самые оптимистичные цифры вряд ли утешат…

 – В общем-то, раньше Михаил был самым обычным человеком, – рассказала наша читательница, – но получил инвалидность первой группы, сильно запил – и стал просто не похожим сам на себя… Вспыльчивым, агрессивным, постоянно требующим алкоголь. Если его прихоть не выполнишь – начинает кидаться в меня чем попало, кричит, угрожает. И все чаще – нападает без всякой причины.

Некогда у родственника Ольги был дом, но он сгорел. Как предполагает женщина, из-за неосторожного курения. Теперь у инвалида первой группы в распоряжении только сарай во дворе.

Пить стал еще больше. Ну, а в селе такое «свято место» пустым не бывает – вокруг него сразу же образовался «клуб по интересам».

– Пропить его пособие, забрать вещи или продукты – это для его нынешних друзей в порядке вещей. Никого не волнует, что Михаил – больной человек, не способный даже передвигаться нормально! – возмущается женщина.

Ольга пыталась помочь своему родственнику через местные медучреждения, соцзащиту. Но все, что могли предложить медики, – подлечить в стационаре, сотрудники соцзащиты пообещали поместить в специализированный интернат. Впрочем, Михаил от всего наотрез отказался, в том числе и от посещения наркодиспансера. Специалисты лишь развели руками… Лечение – дело добровольное, выбор – где и как жить – тоже.

– Мне даже представить страшно, что будет дальше, – говорит сердобольная женщина, – скоро похолодает. Миша в сарае с протекающей кровлей, без отопления, без удобств. Я не могу ухаживать за ним – сама болею, боюсь его. Но и совсем бросить – как-то не по-людски… Неужели этот человек просто обречен на одинокую смерть?

Где грань?

В советские времена ситуация разрешилась бы очень просто. Сильно «чудит» человек, с алкоголем «перебирает», да еще и «буянит» – не миновать ему «заботливых» рук сотрудников психбригады. А дальше – осмотр у доктора и, скорее всего, жизнь и лечение в специализированном медучреждении. Пожелания «клиента» тогда не учитывались. Сейчас времена изменились – на любое медицинское вмешательство нужна, прежде всего, добрая воля больного. Получается, опасения нашей читательницы вполне обоснованны.

Да, сегодня человека никто не может насильно забрать в тот же, скажем, интернат для инвалидов. В то же время наше законодательство предусматривает различные, в том числе «из ряда вон выходящие» варианты.

Если речь идет о тяжелых изменениях личности, вызванных употреблением алкоголя или наркотиков, о явном «неадеквате» и очевидной опасности – это сфера действия двух законодательных документов – приказа «О скорой психиатрической помощи» и ФЗ «Об оказании психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании».

В частности, эти документы предусматривают случаи, когда пациент совершает социально опасные поступки либо становится опасен для себя. Здесь закон позволяет применить «принудительные меры медицинского характера по решению суда» (ст.4 ФЗ «Об оказании психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании»). Но где грань между опасным и неопасным? Можно ли считать опасными для окружающих угрозу, оскорбление, гнев? Опасен ли для себя больной человек, по своей воле «переселяющийся» в сарай?

– Нужно понимать, что люди, которые ведут себя неадекватно – разные, – комментирует ситуацию Александр Седнев, заместитель главного врача Воронежского психоневрологического диспансера, – есть социопаты, есть лица с социально опасными тенденциями – серьезными отклонениями в психическом здоровье, бывают и временные состояния… Все это уже на месте определяют сотрудники правоохранительных органов и медики – соответственно.

Поэтому в подобных ситуациях эксперт советует вызывать две службы одновременно – «скорую помощь» и полицию. И все вместе они решают: чей это «клиент». Если «невменяемый» попадает к врачам, они назначают лечение. При необходимости – принудительное, через суд. Через суд решается и вопрос о недееспособности и взятии под опеку. При этом если врачи во время лечения увидят улучшение состояния пациента, его статус недееспособности и опека могут быть сняты…

– При алкогольной или наркотической зависимости еще быстрее происходит распад личности, чем при психических заболеваниях, – отмечает Александр Седнев. – У алкоголиков и наркоманов начинается токсическое поражение головного мозга – и здесь уже требуется длительное, сложное лечение. Конечно, у этой категории больных есть некоторое преимущество – они могут вернуться в мир здоровых людей. Однако тут нужна очень сильная мотивация со стороны больного, продолжительное лечение и еще более долгая и дорогостоящая реабилитация.

По данным Минздрава, в России возрастает количество пограничных состояний и расстройств, которые не дают оснований для помещения больного в стационар: неврозы, различные формы психозов и фобий, депрессии. Из психических проблем в стране доминирует депрессия, далее идут неврозы.