Газета,
которая объединяет

Прощание с мудрецом

Рубрика: Колумнистика№ 67 (1927) от
Автор: Юрий Бабаян

В минувшую пятницу в Москве на 86­-м году жизни скончался Евгений Примаков. Один из самых выдающихся политических деятелей постперестроечной России не смог победить болезнь, с которой боролся долгие годы.

Смерть Евгения Максимовича именно в эти дни более чем симптоматична. Ведь чем, прежде всего, запомнился он своим современникам? В первую очередь, работой на посту премьер­-министра с 11 сентября 1998 года по 12 мая 1999 года. И работой не только экономического характера. Да, несомненно, его усилия по ликвидации последствий дефолта никем не умаляются, ему действительно удалось остановить стремительное падение отечественной экономики, вновь «запустить» ее, заставить расправить крылья, стать более конкурентоспособной. Однако в мире Евгения Примакова запомнили больше за его так называемый «разворот над Атлантикой».

Если кто не знает или не помнит – расскажу. 24 марта 1999 года премьер летел с визитом в США и, узнав о намерении НАТО бомбить Югославию, развернул свой самолет, уже летевший над Атлантическим океаном. Об этом историческом эпизоде нынешние политики часто говорят как о начале возрождения российской государственности и первой демонстрации миру, что с Россией нельзя разговаривать с позиции силы. Хотя менее чем за год до этого Евгений Максимович даже пел с тогдашним госсекретарем США Мадлен Олбрайт отрывок из «Вестсайдской истории» на торжественном закрытии форума АСЕАН.

Такие «развороты над Атлантикой» в ельцинскую эпоху были немодными. Это сейчас Владимир Путин может говорить о 40 новых баллистических ракетах, которые нацелят на страны, разместившие у себя НАТОвское вооружение. Тогда же, в конце 90-­х, подобный демарш в отношении США и их союзников выглядел (по крайней мере, для правящей верхушки) чем-­то из ряда вон выходящим. И не исключено, что этот факт также сыграл свою роль в принятии Борисом Ельциным решения об отставке премьер­-министра уже через полтора месяца после указанного события. Хотя Борис Николаевич объяснял свое решение неспособностью кабинета Примакова на «экономическое чудо», все понимали: убрали председателя правительства за его возрастающие президентские амбиции. Сам же Евгений Максимович считал иначе. По крайней мере, говорил вслух о совсем иной причине.

«По­-настоящему атака на меня началась, и участь как премьера была предопределена, когда стало ясно о моем серьезном намерении бороться с экономическими преступлениями и коррупцией», — вспоминал потом он.

После знаменитого ельцинского «Я устал, я ухожу» российские политические элиты были уверены в том, что Евгений Примаков обязательно составит конкуренцию на предстоящих выборах президента РФ ставленнику экс­-главы государства Владимиру Путину. Однако бывший премьер отказался от соперничества с более молодым кандидатом.

«Я решил не участвовать в выборах. После долгих раздумий. Это решение было непростым. Однако и во время выборов, и в начале работы в Госдуме я почувствовал, как далеко наше общество от гражданского облика, от истинной демократии. Я не думаю, что положение может коренным образом измениться за несколько месяцев», – объяснил тогда он свое решение.

Впрочем, после выборов Примаков не ушел в оппозицию, а поддержал вновь избранного президента, выразил готовность помочь ему всем имеющимся опытом.

«Президентская должность для Примакова не была сверхзадачей, и когда выяснилось, что он проигрывает, Примаков не стал переламывать ситуацию. Он нашел свое место в качестве советника и мудреца, который пользовался уважением», – считает замдиректора «Центра политических технологий» Алексей Макаркин.

Именно Евгению Максимовичу, к слову, приписывают влияние на позицию российского руководства по Донбассу, с учетом которого Россия села за стол переговоров с Украиной и подписала минские соглашения. В январе текущего года Примаков отмечал, что Россия должна признать юго­-восток Украины ее неотъемлемой частью и именно с таких позиций вести переговоры с США и Европой. Хотя это ни в коей мере не означает, что Примаков критиковал позицию России по Украине.

«Россия показала себя страной, защищающей национальные интересы в многополярном мире. Соединенным Штатам и их европейским союзникам это не по душе, но таков объективный ход истории», – говорил он в одном из последних интервью.

Пионер «разворота над Атлантикой» как вектора новой российской политики хорошо понимал, что рано или поздно Запад смирится с новым (вернее, несколько подзабытым старым) раскладом сил в мире, и Россия должна быть готова к тому, чтобы опять спеть дуэтом условный отрывок из «Вестсайдской истории». Однако после смерти Евгения Максимовича возникает вопрос: найдется ли теперь в политических верхах нашей страны мудрец, который подскажет, когда именно придет время для такого дуэта?