Лягушки в крынке

Есть ли сегодня в России политическая журналистика как таковая? А если есть, то в чем проявляются ее отличительные черты? Вопросы эти, возможно, не являются самыми животрепещущими для россиян. Но от ответов на них, как ни крути, зависит очень серьезный пласт жизни общества.

Несвобода в действии

– В профессиональном сообществе сегодня распространено мнение, что политическая журналистика в России близка к смерти, – говорит Егор Станиславович. – Она якобы заорганизована, находится под цензурой и самоцензурой, носит лакейский характер. И ей, как правило, противопоставляется политическая журналистика стран Запада. Но это – в корне ошибочное представление.

По мнению эксперта, за подавляющим большинством крупных скандалов, раздуваемых в европейских и американских СМИ стоят, как правило, определенные кланы и группы влияния – в этом «их» политическая журналистика имеет общие черты с нашей. В освещении же глобальных вопросов, считает публицист, западные журналисты имеют свободы ничуть не больше, чем российские.

– Мы можем наблюдать это на примере освещения украинских событий, – поясняет Егор Холмогоров. – Журналисты разных изданий из разных стран, например, используют одни и те же клише, не имеющие ничего общего с действительностью. В частности, каждое издание говорит о том, что россияне едва ли не вымирают от санкций. Не от кризиса, не от падения курса рубля и цен на нефть, а именно от санкций. Но давайте подумаем: а кто из рядовых людей серьезно ощутил эти санкции на себе? Или аспекты освещения ситуации в Крыму. Журналисты говорят о том, что жители полуострова регулярно испытывают муки от нахождения в составе России. Хочется спросить: а вы там были? Вы с людьми-то разговаривали?!

Те СМИ, которые исповедуют альтернативную точку зрения, говорит эксперт, сразу причисляются к маргинальным – основополагающие постулаты внешней политики в странах Запада обсуждению не подлежат. Хотя, признает публицист, в отношениях с региональными и муниципальными чиновниками европейский или американский журналист, действительно, чувствует себя достаточно комфортно – на этом уровне ему позволяется многое, в отличие от российских коллег.

Глобально о локальном

Тут стоит сделать маленькую ремарку. Во-первых, СМИ с альтернативной точкой зрения, хотя бы и в статусе маргинальных, но на Западе существуют и гонениям не подвергаются. Во-вторых, отсутствие объективной политической журналистики в Европе и США никак не решает проблем российской политической журналистики – если отечественный журналист не имеет возможности влияния на происходящие в стране события, то ему ни тепло, ни холодно от того, что аналогичные проблемы испытывают и его западные коллеги.

Впрочем, Егор Станиславович убежден, что у российских СМИ все же есть возможность оказывать влияние на определенные события в жизни страны.

– Инструмент народного мнения, мнения журналистского сообщества имеет в России куда большее значение, чем нам кажется, – говорит он. – Совокупность высказанных мнений может изменить ситуацию по тому или иному вопросу очень серьезно. Но я не имею в виду глобальные вопросы – к сожалению, только локальные.

В качестве примера эксперт приводит ситуацию с приговором экс-начальнице департамента имущественных отношений минобороны Евгении Васильевой, которой даже прокуратура просила назначить условный срок, а суд отправил ее за решетку. По мнению Егора Холмогорова, такая ситуация стала возможной из-за того, что общественное мнение, активно подогреваемое СМИ, требовало реального наказания для экс-чиновницы, обвиняемой в колоссальных растратах.

В ожидании скандала

Тут, опять же, нужно сделать небольшую ремарку. К сожалению, примеров, подобных этому, в сегодняшней истории общества найти можно не так уж и много. Впрочем, публицист и сам признает, что такое влияние на систему журналисты оказывают не очень часто. Но инструмент этот не умер, он существует и все еще работает.

– В России такая ментальность, что чиновник начинается задумываться над той или иной проблемой только через скандал, – уверен он. – Поэтому на уровне федеральной информационной политики регулярно создаются искусственные скандалы, чтобы ни у кого не возникло желания ругаться по-настоящему. Так что алгоритм прост: если СМИ будут громко, скоординировано скандалить по серьезным поводам, есть серьезный шанс повлиять таким образом на власть. Чиновник начинает нервничать в такой ситуации, соответственно, суетиться.

Однако как организовать скандал в условиях, когда этот самый чиновник держит в руках нити влияния почти на все СМИ, эксперт так и не сказал…

Хотя с одним из тезисов Егора Станиславовича корреспондент «Берега» не будет спорить ни при каких условиях:

– Российская политическая журналистика находится в условиях лягушки, попавшей в крынку с молоком, – считает публицист. – И от того, как мы будем бить в ней лапками, зависит наше будущее.

Российский журналист, депутат Госдумы Александр Хинштейн:

«В европейских и американских газетах нет приятной для нашего самолюбия идеи «русской угрозы». Главная тема — как купировать издержки того, что мы есть, и спасти то, что еще можно спасти. Этот западный мир — еще и носитель непонятной, вызывающей наше естественное недоверие солидарности. Понятное дело, со своей «пятой колонной», а не с чиновниками и не с «вежливыми людьми». Так что нам неинтересно это вранье. В довершение всего мы и вовсе перестали планировать будущее, заменив его простым, генетически понятным реставраторством. Пусть сквалыжная западная экономика рисует графики. На нашем духовном пути это не отразится».

Ян Левченко, профессор отделения культурологии НИУ ВШЭ

С национальным колоритом

Естественно, что в ходе визита в Воронеж Егора Холмогорова, исповедующего умеренный русский национализм, затрагивались и темы национального характера.

Так, Егор Станиславович четко обозначил, что он категорически против уменьшения полномочий национальных республик в вопросах поддержки своих титульных наций, их языков и культур. Но он убежден, что нужно обозначить и статус русских регионов – с обязательным закреплением в их уставах равноправного сосуществования русского и других народов.

– Почему-то в Конституции Удмуртии можно писать об «удмуртском и других народах», а в уставе какого-нибудь региона Центральной России о «русском и других народах» – нельзя! – недоумевает публицист. – Надо дать больше соответствующих полномочий исконно русским регионам, позволить им самоопределиться на демократической основе.

Презумпция добросовестности?

В ходе встречи Егора Холмогорова с членами Воронежского клуба политологов также затрагивались вопросы формирования обоснованной журналистской позиции, которая позволяла бы представителям СМИ влиять на власть. По мнению заместителя руководителя управления региональной политики Воронежской области Андрея Червакова, отсутствие такой взвешенной позиции нередко осложняет журналистам взаимопонимание с властью. Для того, чтобы ее сформировать, Андрей Александрович предложил создать определенные рамки платформы, на которой может строиться это взаимопонимание.

Так, по его мнению, журналист должен признавать недопустимость умаления исторического, культурного и духовного величия страны, ни в коем случае не драматизировать вопрос о национальной идентичности, уважительно относиться к властным институтам, соглашаться с презумпцией добросовестности власти.

– Конкретные решения могут быть ошибочными или даже вредными, конкретные лица – коррумпированными и некомпетентными, конкретные структуры – неэффективными. Но авторитет государственных институтов и доверие к власти в целом подрывать нельзя, – поясняет он.

Кроме того, журналист должен признавать допустимым не только конкурентный, но и консолидационный вариант демократии.

– Наличие сильного лидера следует воспринимать по меньшей мере как допустимую ситуацию, т.е. не являющуюся чем-то ущербным, дефектным, – считает Андрей Черваков. – Чем выше доверие к власти – тем она больше может сделать. И плохого тоже, – но это уже второй вопрос. В целом же, сильное лидерство – это плюс для общества, а не минус.

Был высказан и еще ряд предложений, не все из которых можно назвать бесспорными. Впрочем, серьезного спора здесь вряд ли может быть. Понятно, что у представителей власти есть свой набор критериев, которым, по их мнению, должен соответствовать журналист. А сочтет ли сам журналист возможным соответствовать им – это уже его личное дело.