Мир, в котором он живет
Старейший воронежский график, заслуженный художник РСФСР Владимир
Пресняков отметил девяностолетний юбилей персональной выставкой, что открылась
в выставочном зале Союза художников на Пушкинской,12.
Его сказки
Было много и «просто зрителей» – особенно из числа тех, которые помнят и любят книжки воронежских авторов, изданные Центрально-Черноземным издательством и проиллюстрированные Пресняковым. Среди таких изданий (которых – десятки) много детских книг; у меня, к слову, до сих пор перед глазами любимые сборники сказок с обложками и «внутренними» рисунками Владимира Алексеевича. Равно как и сборники стихов Кольцова и Никитина, оформленные им. Это, кажется, далекие семидесятые…
90 лет художнику исполнилось как раз в день открытия выставки – 4 марта. Он, замечательный профессионал и человек, услышал на празднике много добрых слов в свой адрес. Получил поздравительную телеграмму от губернатора Алексея Гордеева и Почетную грамоту Воронежской областной Думы – «за многолетнюю плодотворную творческую деятельность и значительный вклад в развитие изобразительного искусства». А руководитель регионального отделения Союза художников Алексей Смирнов зачитал указ о награждении Владимира Алексеевича медалью «Духовность – традиции – мастерство» Московской организации Союза художников РФ. Награда тут же «нашла героя»: не откладывая дела в долгий ящик, медаль прикрепили юбиляру на грудь.
Как и полагается юбилейной выставке, она получилась ретроспективной. В экспозиции – работы разных лет, выполненные в технике карандашного и перового рисунка, акварели, пастели, офорта, гравюры на дереве. Есть и живопись – пейзажи, натюрморты, портреты. Отдельная тема – Воpонеж, она представлена несколькими графическими сериями. И везде и всюду – не только мастерство художника, но и его душа: отношение автора к каждой работе читается без труда.
Интеллектуальный труд
Живописец Евгений Щеглов, встреченный мной на юбилейном празднике, как выяснилось – ученик Владимира Преснякова. Ему и слово.
– Владимир Алексеевич – человек, который изменил мое отношение к рисунку. И как к предмету, и как, наверное, к какой-то особой философии, – признается Евгений Дмитриевич. – Это первый мой учитель: в училище он вел у меня рисунок. И когда Пресняков нам, людям, которые пришли учиться со своими немереными амбициями и были готовы уже портреты писать, дал первое задание – рисовать проволочные каркасы, дабы постичь формы геометрических тел – оно казалось скучным. Но Владимир Андреевич смог так объяснить задачу, что появился азарт; мне показалось, что ничего интереснее, значимее и вкуснее, чем рисовать металлические каркасы, быть не может…
– Как бы своего рода перелом произошел?
– Да, и с той поры я стал очень внимательно относиться не только к творчеству своего учителя – к графике вообще. Если живопись – эмоция, поэзия, музыка, то графика, я считаю, труд интеллектуальный. Живопись – борение страстей, графика – интеллект. Нет в ней, может, того эмоционального накала, но столько ума, такта, деликатности, продуманности, что я к графикам отношусь, как к шахматистам. Графики, по-моему, мыслят вперед; любая точка на листе имеет какое-то свое весовое значение, должна быть на своем месте. Если в живописи допустима фривольность, то графика – это четкая выверенность. Потому что, когда человек одной линией, минимальными средствами создает трехмерное пространство без всяких цветовых эффектов, цветовой перспективы… Для меня это – за гранью. Этот отбор, это соотношение плоскости и линии – на уровне фокуса… А потом мы с Владимиром Алексеевичем стали коллегами, подружились, часто бывали друг у друга в мастерских.
– А важно, что бывший педагог говорил о твоих картинах?
– Конечно! Мне везло: он всегда очень лестно о них отзывался.
