Обожатель всяческой жизни

Первой ласточкой в «стае» художественных показов, практически одновременно стартовавших на нескольких воронежских площадках в рамках Платоновского фестиваля, стала выставка «Обожаю всяческую жизнь» – масштабная демонстрация творчества Александра Дейнеки, классика отечественного изобразительного искусства, ровесника и современника Андрея Платонова.

Без понтов

Все куда проще и, я бы сказала, прозрачнее: «в те времена былинные» в классики выходили люди, знающие свое художественное дело до тонкостей и нюансов. На модных нынче «понтах» на Парнас не въезжали. Неудивительно, что по всем компонентам – композиционные решения со смещенной перспективой, пластическое наполнение, палитра и т.д. – произведения Дейнеки можно назвать совершенными. Ничего случайного, ничего лишнего. Ничего недосказанного или, наоборот, разжеванного в мякину (я сейчас не про идею). Такой тонкий при всей видимой безыскусности эстетизм, лишенный позиционной жесткости, однозначности – несмотря на примитивность (с позиций нас сегодняшних) сюжетов. Вот это, батеньки, художник! Которого, впрочем, оценивать здесь и сейчас – почти кощунство; это сделано давно и не нами. Лучше просто любоваться, а то и разгадывать.

Эксперты отмечают: несмотря на то, что Александра Александровича Дейнеку, создавшего оптимистичные, созвучные идее всеобщего равенства и братства полотна, «назначили» творцом социалистического реализма, значительный след в его творчестве оставили годы обучения на полиграфическом факультете московского ВХУТЕМАСа. Там преподавали далеко не последние представители русского авангарда, что не могло не сказаться на творческом самоопределении Дейнеки. Выставка в музее Крамского – верное тому доказательство: в экспозицию включена ранняя работа «Портрет художника К.А. Вялова», отразившая явное влияние на автора авангардных течений.

На скрижалях истории зафиксирован и факт активного участия Дейнеки в создании «Общества станковистов» (ОСТ), датированного 1924 годом. Это время называют периодом формирования собственного стиля художника, основанного на сдержанности колористических решений и четкости композиционных построений.

Нет того ресурса

Не берусь утверждать, но, сдается, Александр Дейнека, при всей его изученности и признанности, до сих пор для большинства среднестатистических зрителей – темная лошадка. По ощущению, творческое и гражданское мироощущения художника конфликтовали друг с другом. Правда, работы такого конфликта – в плоскости чисто художественной – не выдают: талант способен сокрушить любые обстоятельства, это непреложный закон жизни. Но при всем том очевидно: рациональная мысль человека Дейнеки и иррациональная художника с той же фамилией – едва ли не антиподы. В общем, не все так просто, как трактовало официальное совдеповское искусствоведение.

Дифирамбы светлому будущему, к которому, судя по прекрасно выполненным плакатам, в едином порыве устремлялись трудящиеся светлого настоящего, не очень вяжутся с графическими приемами и живописным языком, использованными автором. И даже лозунги – словесная «сопроводиловка» изображений типа «Ударник, будь физкультурником!» – не мешают убедиться в том, что «социалистический» Дейнека был, представьте, авангардистом. Причем – уникального образца; его якобы простую стилистику формалиста – поди повтори. Нужной тонкости, тщательности, сбалансированности достичь – нет у других того ресурса. Недаром у мэтра не нашлось последователей – в смысле учеников. Эпигонов – пруд пруди, фальсификаторов творчества – тоже, но речь-то не о них.

Кстати, учеников не было и у Платонова, именем которого осенен фестиваль, принявший в Воронеже Дейнеку. Такое вот перекрестье.

– Оба, на мой взгляд, пользовались формальными приемами, – подчеркивает сходство писателя и художника директор Курской картинной галереи Игорь Припачкин.–Формальный язык обоих авторов, отличающийся особой ритмикой, позволяет понять, насколько глубока культура каждого из них. И, кроме всего прочего, выставка произведений Дейнеки напоминает о подъеме советской культуры, пришедшемся на 20-е годы.

Самолюбие против наследия

«Мне кажется, Дейнека чем-то близок Пикассо; оба работали фактически в одних и тех же видах», – продолжил курский гость, и для меня все вдруг окончательно встало на свои места. Конечно, именно Пикассо «запараллелен» с Дейнекой прежде прочих гениев.

Припачкин – по просьбе журналистов – поразмышлял и на тему всколыхнувшейся нынче популярности Дейнеки у коллекционеров. Художник, правда, и при жизни не был обойден вниманием: в советском прошлом его работы неоднократно попадали на престижнейшую Венецианскую биеннале. А на недавнем аукционе Sotheby's произошло невероятное, на первый взгляд, событие: «Молодого конструктора» Александра Дейнеки из собрания Международной конфедерации союзов художников оценили выше, чем полотна русских авангардистов, неизменно востребованных на арт-рынке.

– Интерес к Дейнеке возник давно, – опроверг «свежесть» этих веяний Игорь Припачкин. – Художник даже жаловался, что страна запрещала ему продавать работы за рубеж. Творческое самолюбие Дейнеки страдало, зато мы сейчас имеем в России бесценные коллекции.

Что касается пресловутых «советских песен», которыми отмечено позднее творчество Дейнеки, Припачкин считает, что под систему художник прогибался вряд ли. Он, кстати, и в компартию не вступал – по стойкому убеждению. Хотя был лауреатом Государственной, Сталинской премий, имел кучу почетных регалий. С 1949 по 1952 годы директорствовал в Московском институте прикладного и декоративного искусства, который на пике ждановского антикультурного террора объявили рассадником формализма. Дейнека лишился руководящего поста и, что того хуже, друзей и учителей.

Два юбилея

– Тогда художник пережил потрясение, – просвещал курский директор. – И ушел в простые преподаватели, будучи вице-президентом Академии художеств. Делал вещи, менее удачные, чем прежде – с некоторой иронией. До войны у него была полная свобода творчества – в другой среде, в другом контексте. В послевоенное время все кардинально изменилось. Один английский искусствовед догадался сравнить оформление соседних станций московского метро, выполненное Дейнекой – довоенной «Маяковской» и послевоенной «Белорусской». Даже неспециалист поймет, насколько различаются декорации этих подземных пространств. Дейнека оказался в жутком окружении академиков – они-то как раз творили в кондовом стиле соцреализма. Поэтому финал биографии мастера несет неизбежный отпечаток идеологической ломки и пресса.

Выставку в Крамского можно, кроме всего прочего, считать юбилейной: 20 мая исполнилось 115 лет со дня рождения Александра Дейнеки. Андрей Платонов того же возраста «достигнет» 1 сентября.

– Дейнека шел в своей эпохе параллельно Платонову, – убежден директор Платоновского фестиваля Михаил Бычков. – В их творчестве – закономерные пересечения, однако по мироощущению произведения Дейнеки и Платонова контрастируют друг с другом.

Тем интереснее сопоставление творчества великих, возможное при изучении экспозиции в музее Крамского. Тем более, что никогда прежде Дейнека в провинциальном музее в столь солидном объеме не показывался.