Газета,
которая объединяет

Страсти по политике

Завтра – мужской День, День Красной Армии, а с недавнего времени еще и красный день календаря. Официально-то: День защитника Отечества. Знаете, в знаменитой саге, которую я дочитываю, «Защитником отечества» или «Защитником королевства» называли его (отечества) на тот момент верховного правителя.

Значит, 23 февраля и о власти тоже. Все перечисленные ипостаси Дня объединяет Василий Иваныч Чапаев, еще раз прославленный в новом кино на Первом канале. (К слову, кино называется «Страсти по Чапаю» – т. е. это нечто заведомо сериально-мыльное. Так что будем использовать его как поставщика красочных зарисовок, не более.) Вообще, у нас есть два фольклорных персонажа – Чапаев и Штирлиц, которые представляют собой две символические фигуры власти. Штирлиц – это свой среди чужих, причем и когда он возвращается к своим, он – чужой. Чапаев – свой среди своих. Есть в Чапаеве кое-что, перекрывающее все возможные недостатки: его любили солдаты, то есть – народ.

Чапай – это такой легендарный правитель, что надолго у руля оставаться не может. До сих пор такого не бывало.

Фигура же Штирлица весьма традиционна и злободневна для генезиса российской власти, вы же не станете это отрицать? А вот тип Чапая или быстро погибает, или скатывается в самодурство, или все вместе (но всегда стремительно). Не задерживается этот тип надолго у власти, хоть и народный, и полубог.

А ведь хотелось бы! Иначе за что же мы его лет сто так славим? Чапая сверху все время обвиняли в партизанщине. А что сегодня партизанщина? В наше невоенное, забюрократизированное время? Может быть, глобальная общественная некоммерческая организация, о которых так много говорилось в Воронеже на прошлой неделе и к которым относятся, кстати, и политические партии?

На заседании в здании областной Думы политического клуба, посвященного проблемам взаимодействия между властью и обществом, независимый журналист Константин Чаплин предложил отменить парламенты и строить представительный орган по сословно-профессиональному принципу – учителей, врачей и т.д.

Короче говоря, предлагал изменить Конституцию, т.е. «занимался партизанщиной». О чем журналисту напомнили модераторы круглого стола. Однако социокультурный нерв Константин чувствует верно.

Народ не знает родства с думами, парламентами, вот как Чапаев не чувствовал его с далекими генштабами. У него сама жизнь – с кровью, с потом, но и с победами – а там какие-то Ржевский и присные шлют приказы.

Насчет «партизанщины» общественных организаций – всего-навсего должна быть атмосфера (юридическая, экономическая, культурная), чтобы они сами для себя приносили плоды. Каким жить – будут жить, какие не нужны – умрут. Никакой трагедии.

Внимание к ним власти сегодня объясняется скрытой неуверенностью государства. Ведь у нас правило, чтобы на каждом фронте командир строил нужную ему систему управления, в которой минимум внимания уделяется профессионализму и квалификации чиновников, а максимум – его покорной исполнительности.

А вдруг зреет где-нибудь Чапаев? Эта неуверенность вполне понятна, как говорил генсек Андропов, «мы не знаем, что на самом деле происходит в городах».

Чапаевцы общались с верховной властью в основном с помощью телеграфа (в кино однажды в бригаду приехал Троцкий, произнес дежурный спич и поплевал арбузными семечками на сапоги Чапая, унижая так народного любимца), сейчас власть через медиа посылает сигналы.

Например, на днях сразу трое единороссов-капиталистов покинули Госдуму. Но разве этого желает больше всего народ? По мнению народа (а я здесь, если вы не догадались, выступаю от его лица), это минимум проявления честности со стороны власти. А желает народ, чтобы разрыв между его ростом благосостояния, личной востребованностью и просто условиями жизни – не был так велик в сравнении с теми, кто зовутся его, народа «слугами».

Еще умиляют призывы десакрализовать власть, звучащие за круглыми столами, инициированными самой властью. Сюда же относятся странные предложения воспринимать власть как поставщика услуг. Если от кого-то зависит ваша безопасность или пусть только «коммунальный комфорт», разве не естественно в таком случае, что у вас возникнут с ним эмоциональные отношения? И поскольку популярной в народе оппозиции власти пока еще нет, ей самой лучше сделаться такой, чтоб заслужить народную любовь. Как это было заявлено 20 лет назад. Но одни скатились в самодурство, другие – погибли. Что ж, опыт – сын ошибок трудных. А настоящие снова проявятся, их всегда видно, причем без всякого пиара.

Как вы понимаете, позитивная социальная гальванизация эмоциональных отношений проходит не через общественные приемные. Сейчас она, кажется, нигде не проходит. Все притворяются, такая политическая игра. Но без общей цели страны не живут долго. Их побеждает собственный регресс.