Газета,
которая объединяет

Остров Святого Никеля

Рассказ о тихоокеанском тропическом рае, который молится на металл
Рубрика: от

Новая Каледония – настоящий перекресток тихоокеанских дорог. 1200 км плыть на запад – окажешься в Австралии. 1500 км на юго-восток – в Новой Зеландии. На северо-западе – Фиджи, на юге – молодое независимое государство Вануату.

Как и первооткрыватель этих земель, великий английский мореплаватель Джеймс Кук, я подходил к этому живописнейшему уголку нашей планеты морем и под парусами. Разница лишь в том, что Кук сделал это в 1774 г. на внушительном военном корабле Resolution («Решимость») водоизмещением в 462 тонны с 32 орудиями на борту. А я – почти 140 лет спустя на небольшой однокорпусной австралийской яхте Sea Dancer («Морской танцор») с водоизмещением, о котором особо и говорить не стоит, вооруженный фотокамерой «Кэнон» и неутомимым журналистским любопытством.

Маршрутом Джеймса Кука

Каледонией в старину называлась Шотландия. Окрестив главный остров Новой Каледонией, великий мореплаватель топографически не погрешил: в местном рельефе тоже преобладают внушительного вида холмы и горы. Если забраться на самую большую из них, Панье, то с высоты 1 628 м можно увидеть значительную часть «материка» и прилегающих к нему островных территорий. Ведь юрисдикция особого заморского административно-территориального образования Франции распространяется еще и на архипелаги Белеп, Луайоте и Честерфилд, а также острова Пен, Уолпол, Мэттью и Хантер (два последних пытается оспорить в свою пользу Вануату). В общей сложности площадь этой территории превышает 18,5 тыс. кв. км, население же в наши дни едва достигает четверти миллиона.

И главный остров, и множество мелких живописных островков окружены плотными кольцами коралловых рифов, за смертоносными клыками которых по сильно изрезанным берегам плетется кружево мелководных бирюзовых лагун и более глубоких кобальтово-синих бухт, пригодных для якорной стоянки. Густо поросший буйной тропической растительностью, это подлинный рай для любителей природы и активного отдыха. С точки зрения природного разнообразия – один из самых богатейших уголков Земли. Чистейшие песчаные пляжи также считаются одними из лучших на планете. И любители виндсерфинга очень жалуют Новую Каледонию: на Гавайские острова, конечно, добираться легче, но уж если удалось долететь-доплыть до Новой Каледонии – будет чего рассказать друзьям и коллегам о местной крутой волне и могучем ветре.

Дайвинг и сноркелинг тут вообще – мечта поэта. Ведь Новая Каледония лежит в одной из крупнейших рифовых долин мира, поэтому рыб здесь, морской растительности и кораллов – удивительное разнообразие. Добавьте к этому первоклассные отели с хорошо развитой инфраструктурой, активную ночную жизнь, оригинальную, очень вкусную местную кухню – настоящее Шангри-Ла для туристов.

Местные жители явно не бедствуют. А ведь 43% населения Новой Каледонии составляют аборигены – меланезийские племена, объединяемые общим наименованием канаки. В их поселках уютно и чисто, детвора бегает в школу, амбулаторные пункты и поликлиники оборудованы так, что и в материковой Франции не в каждом городе такое увидишь. Остров оплетен автодорожной сетью с отличным покрытием. Единственная трудность в сельской местности – мало кто говорит там даже на ломаном французском. Собственно, и канаки не всегда вполне понимают друг друга: они разговаривают на 25 диалектах и наречиях, поэтому жители Западного побережья объясняются, к примеру, с аборигенами Восточного в основном на языке жестов.

Европейское население тоже внушительное – 37%. Преобладают, естественно, французы. Живут зажиточно. Столичный город Нумеа выглядит как лубочно-пряничная рекламная картинка, завлекающая на постоянное жительство уставших от Европы пенсионеров. От Нумеа до Парижа, между прочим – 16 тыс. 758 километров. Даже для самых решительных переселенцев и туристов – многовато.

Впрочем, Новая Каледония богатством своим обязана отнюдь не туристической индустрии. Она вообще не первопричина, а следствие местного благоденствия. Хорошую, сытую и благополучную жизнь этому краю обеспечила активная горнодобыча.

Обычные туристы на экскурсии по карьерам и рудникам не ходят, в плавильные цеха не заглядывают. Они интересуются парусными маринами и центрами подводного плавания, а не причалами, с которых в трюмы океанских балкеров постоянно загружается руда и металлургические полуфабрикаты.

И ведь хорошо, что не интересуются. Значит, с экологией все в порядке: вода в пресноводных источниках, многочисленных реках и вдоль береговой полосы такая же кристально-чистая, как и во времена Джеймса Кука. Воздух напоен ароматами орхидей, смолистым духом каледонской сосны и хвойного дерева каури, а также всегда безошибочно различимым всеми, кто бывал в австралийской глубинке – слегка сладковатым, но пронзительно чистым запахом ниаули. Это крупное дерево с густой кроной и яркими желтыми цветами – один из самых распространенных штрихов ландшафта Новой Каледонии и прилегающих к ней островов Кораллового моря.

Из ниаули добывают очень ценное масло. Его не только включают в состав почти всех терапевтических местных снадобий. Масло ниаули признала и «большая медицина»: во многих странах его используют как аналог эвкалипта при лечении кашля, ревматизма, невралгии и целого ряда других заболеваний. Во Франции ниаулевое масло стало популярнейшим ингредиентом многих фармацевтических препаратов, в том числе зубных паст и полосканий для полости рта. Его также используют как эффективный гинекологический антисептик.

Население многих тропических островов в Тихом океане жестоко страдает от малярии. На Новой Каледонии эта болезнь неизвестна. Болота – есть, а вот малярии – нет. Опять-таки заслуга дерева ниаули. Оно обильно сбрасывает листву, которая действует на почву как эффективное дезинфицирующее средство. Маслом ниаули здесь разве что хлеб не намазывают, все ведь знают, сколь губительно его воздействие на бактерии.

Три «кита» процветания

После визита Кука и французских военных кораблей, утвердивших на Новой Каледонии три королевских лилии, а не «Юнион Джек», этой, казалось бы, богом забытой землей мало кто интересовался. Из Европы сюда главным образом ехали миссионеры: нести свет христианской истины многобожным, не ведающим еще Евангелия канакам.

Французские колониальные власти поощряли также заселение острова отставными военными. Они побаивались англичан, активно осваивавших Австралию и Новую Зеландию. Ведь даже первым европейцем, который поставил дом на месте будущей столицы Новой Каледонии, стал в 1851 г. британец Джеймс Паддон.

По примеру англичан, превративших Австралию в гигантскую каторжную колонию, Франция начала отправлять в Новую Каледонию своих изгоев. Среди ссыльных – такое уж беспокойное время было – оказалось немало порядочных и образованных людей, увлекшихся революционными идеями и настроениями. В том числе, например, знаменитая революционерка, писательница и поэтесса Луиза Мишель, член Парижской коммуны 1871 г. Она организовала первую в этих краях светскую школу для местных детишек, написала пару томов лирики и поддержала поднявшихся против колониального гнета канаков, отправив предводителю повстанцев Атаи в знак солидарности и поддержки свой любимый парижский шарфик.

В 1890 г. Луиза Мишель вернулась во Францию. Да и что ей оставалось делать в Новой Каледонии, где предпосылки для национально-освободительного движения стремительно таяли, как пломбир под тропическим солнцем. На заморскую территорию нежданно-негаданно нахлынуло благоденствие. Если и божьей милостью, то не благодаря катехизису, а горным инженерам.

В середине XIX в. вспыхнула, как жадный лесной пожар, золотая лихорадка в Австралии. На Новой Каледонии к этому времени работали лишь несколько небольших шахт по добыче медной руды и рудник со скабрезным названием Meretrix («Проститутка»), который выдавал на-гора руды серебра, свинца и цинка. «У нас тоже где-то прячется золото», – решили нью-каледонцы и принялись усиленно его искать. Первые крупинки аллювиального золотого песка вскоре действительно обнаружили на реке Пуэбо. Позднее на левом берегу реки Диао нашли уже годное к разработке золоторудное месторождение Ферн-Хилл, которое и начали эксплуатировать в
1870-х гг. Особенно на нем не разбогатели – всего-то намыли 213 кг золота. Зато в поисках «желтого дьявола» наткнулись на настоящее богатство, определившее всю дальнейшую судьбу Новой Каледонии – никелевые руды.

Когда французский инженер Ж.Гарнье обнародовал результаты сделанных им в 1874 г. геологических изысканий, ему сначала не поверили: неужели у нас, на краю земли, действительно оказались богатейшие залежи весьма уже востребованного на мировом рынке никеля! Проверяли, перепроверяли – все сходится. И начался подлинный никелевый бум, со временем превративший бывшую каторжную колонию в процветающий край – мечту французских пенсионеров и пляжный курорт мирового класса. Гарнье же занял в истории Новой Каледонии самое почетное место, оттеснив твердым инженерным плечом на задний план даже знаменитого Джеймса Кука.

Первый никелевый рудник начал выгребать руду в 1874 г. Хаотичная добыча небольшими горнопромышленными артелями быстро сошла на нет, доминирующие позиции заняло акционерное общество Le Nickel, учрежденное в 1880 г. Разрабатывали сначала только самые богатые месторождения с наиболее высоким содержанием никеля. Руду отгружали в Европу, где ее и перерабатывали. К 1885 г. Новая Каледония уже покрывала 54,3% потребностей мирового рынка в никеле, к 1891 – 70%.

Почти до конца XIX в. все мировое никелевое производство зависело от поставок руды с Новой Каледонии. И только после 1894 г., когда обнаружили крупные залежи медно-никелевых руд в Канаде, у заморской территории Франции появился на этом рынке достойный конкурент. Стало целесообразным снизить транспортные расходы за счет выплавки никеля на месте добычи. В 1900 г. Новая Каледония отгрузила уже
8 тыс. т металлического никеля.

Канада подрубила и другую нью-каледонскую монополию – кобальтовую. С 1875 по 1909 гг. Новая Каледония являлась первым и почти единственным в мире производителем кобальта. Не особенно напрягаясь, его добывали на западном берегу острова весьма примитивным, если не сказать – кустарным методом. Главным покупателем кобальта выступала Германия. Канадцы, обнаружив кобальт в своих пределах, стремительно наладили технологически передовое по тому времени производство и успешно вытеснили конкурентов с рынка.

А вот по хрому Новую Каледонию еще долго обскакать никому не удавалось. В 1900 г. там добыли 13 тыс. т хромовой руды, в
1907 г. – 90 тыс. т. С 1895 по 1904 гг. Новая Каледония гордо занимала первое место в мировом производстве хрома и давала четверть всей мировой продукции.

Никель, кобальт и хром стали теми самыми «тремя китами», на которых островитяне выстроили богатое, процветающее, практически не знающее социальных потрясений государство.

На сегодняшний день Новая Каледония остается одним из ведущих производителей никеля – 4-е место в мире после России, Канады и Австралии. Этот металл приносит ей почти 95% экспортных поступлений. Местные никелевые руды по-прежнему остаются одними из богатейших в мире (содержание металла – до 3%). Разработку их ведет французская корпорация Societe Metallurgique de Nickel, которая входит в горнопромышленный и металлургический концерн Imetal. Добыча ведется открытым способом в четырех основных горнорудных центрах – Непуи, Поро, Kyaya и Тио. Наиболее мощный карьер (до 1,3 млн т руды в год) – Непуи.

Руда поступает на переработку на крупное плавильное предприятие близ города Нумеа. Там из нее получают ферроникель, а также никелевый и кобальтовый штейн. Никелевый штейн выво­зят во Францию для дальнейшего рафинирования на предприятие SLN в городе Сандувиль. Никелевый концентрат экспортируется главным образом в Японию. Кобальт в довольно ощутимых количествах получают попутно, при переработке никелевых руд.

Добыча хромовых руд ведется на севере острова, главным образом в районе Тиебаги. К 1962 г. здесь добыли два млн тонн богатейшей руды, которая содержит более 50% Cr2О3. В 1982-м в Тиебаги появились и обогатительные предприятия. Хромовый концерн на 55% принадлежит канадской горнопромышленной корпорации INCO, остальные акционеры – Banque de Paris («Парижский банк») с 22,5% и Соmpagnie Miniere – Dong Trieu, которая тоже имеет долю участия в 22,5%. Основная масса добываемой сейчас хромовой руды и концентратов отправляется на экспорт в Китай.

На горнодобывающий сектор приходится 96,3% всех экспортных поступлений в местный бюджет. Это кормилец и поилец страны.

Под лиственным зонтом

В Нумеа, столице Новой Каледонии, проживает всего чуть более 60 тыс. человек. Собственно, это единственное поселение, которое по европейским меркам и можно назвать городом. Центральная площадь так и называется – Центральная, и утопает в такой зелени, что я сначала принял ее за большой парк, а не за штаб-квартиру местной администрации. Даже внушительный фасад кафедрального собора Святого Джозефа так укрылся за деревьями, что без подсказки прохожих сразу его и не увидел. Поразительно много музеев: краеведческий, археологический, этнографический, геологический, морской исторический. Совершенно потрясающий аквариум: сотни видов местных тропических рыб, кораллов – есть даже светящиеся, всевозможных головоногих моллюсков. Зоопарк тоже замечательный, и именно здесь я впервые увидел национальную птицу Новой Каледонии – кагу. Она светло-серая, размером с курицу, с аккуратным красным ключиком. И не летает.

Кроме страусов, нелетающих птиц на нашей планете практически не осталось. Жили, к примеру, на Маврикии неуклюжие, но симпатичные дронты (их еще называли додо) размером с гуся. Так их подчистую на мясо перевели. И других – тоже. А вот на Новой Каледонии, видно, еды и так всем хватает.

Самым классным считается двухкилометровый песчаный пляж Энс-Вата, который вытянулся на юг от городской окраины. Но и вся береговая полоса города, от Энс-Вата до пляжа Байя-дес-Цитрон на севере, застроена фешенебельными отелями с опять-таки отличными пляжами. Гавань Байя-де-ла-Мозель – одна из лучших якорных стоянок в Меланезии. А в зажиточных предместьях Сент-Мэри и Уэмо – масса особняков и в колониальном стиле, и вполне авангардистских, на любой вкус и кошелек.

Самое невероятное, однако, что практически вся северная часть города, примыкающая к «самому французскому» Латинскому кварталу – большая промышленная зона. Здесь, в районе Дониамбо, сосредоточены главные горно-обогатительные предприятия страны.

Экологических претензий к Дониамбо жители остальных районов не имеют. Обогатительные фабрики обустроены по самым современным технологиям, которые никаких утечек и иного рода выбросов, опасных для окружающей среды, не допускают. Кроме того, в Нумеа разместилось сразу несколько общественных и международных организаций, которые ведут самый придирчивый экологический мониторинг. Ведь на Новой Каледонии сохранилось столько редкостных, реликтовых представителей флоры и фауны, что биологи и ботаники со всего мира мечтают хотя бы раз в жизни попасть в этот тихоокеанский «Затерянный мир».

Гигантская лагуна главного острова окружена такой мощной и длинной рифовой грядой, что специалисты хором называют ее главным соперником Большого Барьерного рифа Австралии. Ее недавно тоже, как и австралийское чудо, занесли в природоохранный список ЮНЕСКО как достояние всего человечества.

В лагуне обитают целые стада морских коров – дюгоней, которых в остальных уголках планеты можно, наверное, по пальцам пересчитать. Новокаледонская гавань является также одним из главных гнездовий зеленой морской черепахи (Chelonia mydas), не менее строго охраняемой международными конвенциями.

Символ процветания

Новая Каледония благодаря трем своим металлическим «китам» живет зажиточно. Приведу лишь несколько цифр. Валовой внутренний продукт страны составляет почти 10 млрд долл. в год – и это при таком-то скромном населении. Это четвертая по абсолютным показателям экономика в Океании после Австралии, Новой Зеландии и Гавайских островов. При этом средний доход на душу населения превышает даже показатель Новой Зеландии.

Средняя продолжительность жизни мужчин на Новой Каледонии – 71,9 года, женщин – 78,6 лет. Опять-таки высокий показатель, учитывая специфику тропического климата.

Город Тио в северной части острова тоже славен горнопроходческими традициями. Туристы там не только с интересом осматривают экспонаты местного музея горной промышленности, но и ездят на специальную экскурсию: взглянуть в районе Куауа на 14-километровый конвейер, который гигантской анакондой струится вниз по горному склону, а по ленте его никелевая руда попадает на местную горно-обогатительную фабрику.

В соседней с Тио канакской деревушке старейшины разрешили мне поприсутствовать на одном из религиозных обрядов, отправляемых коренными жителями Новой Каледонии. В их пантеоне рядом с христианским богом, католическими и протестантскими святыми до сих пор уживается целый сонм божеств местного, тихоокеанского значения.

На одном из самых почетных мест святилища стояла деревянная фигура стройного, темнокожего атлета в венке из тропических фруктов, с блестящим серебристым молотом в руке. Эдакая улучшенная, физически безупречная, подкачанная фитнесом и океанским серфингом ипостась хромоногого древнегреческого бога огня Гефеста. «Это Святой Никель, – уважительно пояснили мои спутники. – У нас он олицетворяет богатство и процветание».

Сергей СВИСТУНОВ