Плывет кораблик

Вчера сажусь в маршрутку у Цирка – следом забирается дедушка. Именно забирается – медленно, но верно. Старенький совсем; такие общественным транспортом пользуются нечасто. Предпочитают по возможности дома сидеть. И без острой необходимости никуда не высовываться; жизнь в нынешних ритмах, особенно на колесах, старикам в тягость. А этот куда-то направился – с правого берега на левый.

Честно говоря, я бываю не в восторге, когда незнакомые люди ни с того ни с сего пытаются откровенничать на житейские темы. Столько встреч по работе происходит – от постоянного общения устаешь. Хочется одиночества – как способа ненапряжного существования, свободного от надобности поддерживать диалог. Да еще на тему, важную для собеседника: нужно, сообразно этикету, участие проявить, а сил на это просто нет. Желания, соответственно, тоже. И когда дедуля, расположившись в соседнем кресле, спросил, куда следует наш автобус – ответила односложно, да и отвернулась к окну. Как раз ВоГРЭСовский мост проезжали – можно полюбоваться акваторией водохранилища. Все лучше, чем за дорогой следить.

«Стоит там кораблик или нет? – проследил за направлением моего взгляда попутчик. – Ой, как он сильно накренился! Градусов, наверное, тридцать, да? На этом месте раньше дамба была намытая – вот он и «падает». Опоры твердой нет. Я все хотел в газету написать, чтоб его укрепили, да как? Глаза ничего почти не видят…»

Смотрю в «невидящие» глаза: голубые, чистые. И почему-то удивленные – до наивности. Как у ребенка. А собеседник продолжает. Про то, что раньше газеты читать любил, а теперь привык без них обходиться. Операцию на глазах делать не видит смысла: «Мне уже 78 лет. Я столько своих ровесников схоронил. И сына тоже потерял – вот что страшно. А сам все живу». Я, конечно, не выдерживаю: и еще, обещаю, поживете. Зиму перетерпели, весна пришла – только жить и жить…

«Да хочется! – голубенькие глазки старика блеснули вдруг неожиданным озорством. – А теперь и вовсе помирать нельзя: дача! На дачу ж можно ездить – сегодня первый день, как автобус пустили». Дальше последовал подробный рассказ про то, каким долгим было ожидание сезонной «страды». Как однажды не выдержал – попросил внука на машине отвезти на любимую дачу. Тот согласился. Поехали большой компанией – с правнуками. Да лучше б не ездили: дети так влажную землю утолкли, что теперь ее не «укопаешь». И цветы варварски вытоптали: пиончики только-только проклюнулись, тюльпаны уже подросшие были – все снесли. А цветущие нарциссы срезали под нож – их целое маленькое поле стояло.

«Я говорю – зачем столько? Срежьте по пять цветков – в вазочку больше не нужно. Не послушались… Мне не жалко, нет. Но цветы должны на земле расти, так ведь? Дочка бы приехала, тоже посмотрела. А так один нарцисс только оставили. Ну ничего, я еще две розы посадил». «А что, – спрашиваю, – кроме цветов ничего не выращиваете?» «Да в основном цветы, – слышу в ответ. – Вот, еду из магазина семян – купил луковицы чижиков. Знаете чижиков? Ой, это такая красота – высокие, стройные! А луковицы смешные – с дыркой посередине. В дырку палец пролазит… Настолько мне интересно с растениями возиться. Раньше, по молодости, чего только не придумывал! Кабачок с тыквой скрещивал – очень чудной плод получился…»

Тут и сказочке конец: моя остановка. Выхожу под сдержанные, но искренние пожелания «всего доброго». И, еще не остыв от нечаянного разговора, понимаю: как-то так на душе вдруг получшело, помягчело. С чего бы? А с того: встретила пожилого человека, который, в отличие от большинства его сверстников, не власть клянет (по заслугам, не по заслугам – это вопрос другой), а цветы разводит. Чтоб красиво было. И на земле, и на душе как раз-таки. Для меня момент – трогательный. И обнадеживающий: если не перевелись в нашей стране люди, способные превозмочь старческую немочь и плохо видящие глаза ради того, чтобы «чижики» по весне цвели и розы укоренялись – значит, речи про национальное достояние не пустой звук. Таких людей, естественно, не много (хорошего много не бывает), но они есть. Есть! И дедушка, мной встреченный, серьезный оптимизм внушает – одним лишь фактом своего беззлобного, позитивного существования. Он как тот кораблик с одиноко белеющим парусом над простором водохранилища – накренился, согнулся, но не падает. И ведь недаром, наверное, волнует старичка «морская» судьба декоративного плавсредства: рыбак рыбака видит издалека. Даже незрячими глазами. Потому что – не могу в очередной раз не вспомнить Экзюпери – зорко одно лишь сердце.