До свидания, бабушка!

«Сегодня моей бабушке Марии Яковлевне Лиходзиевской исполняется 92 года». Так я начал одну колонку в «Береге» четыре года назад. Без двух недель. 28 марта у бабушки был бы 96-й день ее рождения. Но остановилась она на числе 95. Только какое значение имеют цифры и подсчеты? Как и четыре года назад, так и сейчас – они лишь повод. А причина в том, что я хочу говорить о своей бабушке.

Ясно, что, сколько бы ей ни было в итоге начислено, моя бабушка – долгожитель. Она пережила не только своих ровесников, но и некоторых их детей, и даже – внуков. Бабушка родилась при последнем русском царе; затем страна под названием СССР вся целиком уместилась внутри ее большой жизни, в которой оказалось достаточно места еще и для 20 лет новой России. Однако скоро выяснилось, что огромная жизнь, как и жизнь короткая, построена на избранном списке событий, невеликом числом. Например, для бабушки были значимы семь-восемь историй, к которым она возвращалась в памяти и на словах на протяжении последних, скажем, 25 лет. С тех пор, как не стало моего дедушки, ее мужа. До этого я был недостаточно зрелым, чтобы обращать внимание на чьи-то истории, кроме происходящих лично со мной, и вообще не сомневался, что мы все – бессмертны.

Впрочем, это убеждение во мне поселилось не без бабушкиного участия. Она была тем человеком, который познакомил нас троих (меня, брата и сестру) с Богом. Когда Вера – главный поводырь в жизни, смерть становится не финалом, а еще одним событием, обещающим новые – доселе небывалые. С точки зрения тех просвещенных людей, которые ценят не веру, а знание, моя бабушка – просто темная старуха, со всеми присущими старухам недостатками. Но я или мой брат Колька (мы говорили с ним об этом и 20 лет назад, и позавчера) не знаем близко никого, кроме бабушки, кто бы так искренне (через все грехи и заблуждения) пытался следовать за Богом. Ориентируясь на собственную веру, как на компас. Ведь все основное, все самое дорогое в нашей жизни основано именно на вере. Устройте мозговой штурм на эту тему хотя бы в течение нескольких ответственных секунд, и вы убедитесь, что я – прав.

Я не буду сейчас говорить о доверии властям (где подсчеты цифр никогда не имели решающего значения) – вот для пущей актуальности это упомянул, и – хватит. В более важных вещах мы также не полагаемся на доказательства, которые служат фундаментом знаний. Скажем, убеждение жены, что она любима мужем, и мужа – что он любим женой, разве основано на фактическом знании? Да мы всю жизнь только и делаем, что накидываем факты «за» и факты «против» на разные чаши весов. Может, показатели наличия любви исчисляются в зависимости от пропорций этих «за» и «против»? Идиоты, наверное, так и думают, но с идиотами разговаривать неинтересно.

Ты – веришь, что тебя кто-то любит. Бывает, против всяких доказательств. Больше того: даже то, что сам кого-то любишь, ни на каких теоремах и аксиомах не основывается.

С другой стороны, вера удивительным образом расставляет все по местам и в тех случаях, когда, казалось бы, речь идет исключительно о фактической стороне дела. Например, в той колонке четыре года назад я цитировал воспоминание бабушки о войне: в Лисках она ходила за водой к колодцу на берегу Дона, а с другого берега немцы, развлекаясь, расстреливали всех, кто приближался к колодцу. И воды можно было набрать, только когда стрелкам наскучивало их занятие. Когда колонку прочитала сестра бабушки Раиса Яковлевна, она подвергла этот эпизод корректировке: мол, по воду ходила не моя бабушка, а Раиса Яковлевна, тогда просто – Рая. Бабушке было 25-26 лет, ее сестре – 15-16. Бабушка уже была женой и матерью, а ее сестра – активной девушкой, успевавшей и поработать на пункте связи, и притащить домой на спасение огромной семьи мешок с мукой из разбомбленного магазина. Каждая из них могла ходить за водой. Понимаете, о чем я? Фактически не так важно, кто из них ходил по воду (думаю, что в разное время – обе). Важно, что приносили они эту воду в один и тот же дом. И не были убиты.

И тут мы коснулись черты, за которой хваленое знание обнаруживает свое полное банкротство. Но не вера, и не любовь.

Последние дни бабушка особенно страдала, просила, чтоб ее не оставляли одну ни на миг, просила есть, ела и тут же забывала, что умеет дышать. Мама была с ней почти неразлучно. А в редкие минуты одиночества к бабушке приходили посетители. Первый был две недели назад, он спросил: «Где бы ты хотела жить?» «Нет такого места на земле», – четко ответила бабушка. Потом пришел второй посетитель, женщина в черном. Она сообщила моей бабушке: «Сначала тебе будет очень плохо, а потом – хорошо». Бабушка успела рассказать об этом, хотя никаких историй давно не рассказывала, а на следующий день ушла. Вероятно – следом за той «женщиной».

До свидания, бабушка. Мы-то с тобой знаем, что никакой фактической смерти нет.