Не думай о ремонтах свысока
В середине восьмидесятых партия объявила хозрасчет и двинулась в сторону нынешнего китайского пути.
Свою лепту в этот процесс поневоле внесли и мы с напарником. Ведь мы первыми на «Процессоре» начали претворять в жизнь планы партии. Но в итоге что-то у партии не сложилось, и страна пошла по неверному пути обычной колонии, из которой выкачивают массу природного добра: нефть, газ, металлы, лес, морепродукты, золото-бриллианты и вообще все, что имеет спрос за границей.
ПОДСЧИТАЛИ – ПРОСЛЕЗИЛИСЬ
Партия сказала: надо, и мы с напарником ответили, как пионеры: есть! И отправились в первую на заводе хозрасчетную командировку. В смысле, сколько наработаете, столько и получите.
Путь наш был извилист: Воронеж – Северодонецк – Харьков – Киев – Кишинев – Минск – Калининград – Ленинград – Москва – Воронеж. В Киеве, Ленинграде и Москве мы оставались по неделе, а в остальных городах старались обойтись одним днем: налетели, починили все что можно – и снова в путь-дорогу.
Славная была командировка! Из нее мы привезли кучу подписанных договоров и актов выполненных работ, предъявили их к хозрасчету и стали ждать, что из этого выйдет.
А вышло вот что: плановый отдел завода обсчитал нашу работу и заработки и объявил: нет, это ни в какие ворота не лезет! Если хорошей зарплатой наладчиков и инженеров считалось рублей сто пятьдесят в месяц, то у нас получилось раз в восемь больше. Это могло сломать сложившуюся финансовую систему предприятия. Нет, заявил плановый отдел вместе с бухгалтерией, закатывайте губы обратно!
Мы погоревали и постарались забыть, но потом умные люди надоумили нас написать жалобу в партком завода: мол, бюрократы ставят палки в колеса курсу КПСС на хозрасчет и обижают работяг, первыми претворяющих в жизнь генеральную линию партии.
И вот однажды, когда я сидел дома в отгулах, с работы зашел к нам напарник и вывалил на стол невиданную кучу денег: тысяча с лишним – зарплата, хозрасчет! Жена поразилась: это вы вдвоем столько заработали?! А он сказал: нет, это только твой муж, а у меня еще такая же куча.
Не знаю, как бухгалтерия выдала ему мою зарплату. Но больше о таких хозрасчетных командировках на «Процессоре» мне слышать не приходилось.
КАК ПИСАТЕЛИ КОМПЬЮТЕРЫ ЧИНИЛИ
К концу восьмидесятых в стране уже сильно пахло новой жизнью, и бригада из четырех асов ушла с «Процессора» в поисках новых возможностей. Тогда по всей стране плодились молодежные центры, гнездовья будущих олигархов, и мы пристроились под «крышу» одного из них, зарабатывая все тем же ремонтом вычислительных комплексов. Зарабатывать стали лучше, чем на заводе, но «крыша» получала с наших договоров больше, чем сами наладчики, и эта несправедливость заставила искать другое пристанище.
Волгоградская пусконаладочная контора предложила нам больший процент, и некоторое время поработали там.
А к тому времени был у меня членский билет Воронежского отделения Союза российских писателей, и простая мысль самим определять плату за «крышу» привела нашу бригаду туда.
Казалось бы, где писатели, и где компьютеры, но оказались они вместе – к полному удовольствию как бригады нашей, так и творческого союза, который на безрыбье получал хоть какую-то денежку.
В отличие от молодежных центров, давших стране плеяду сырьевых олигархов, воронежский Союз писателей ни одного человека в олигархи не вывел, а просто дал возможность нашей бригаде неплохо зарабатывать.
Деньги по договорам мы выбирали командировочными. Ездили на шабашку на неделю, максимум две, а оформляли командировку на весь месяц. Тогда это было просто: билеты на поезд были безымянными, и один из нас раз в месяц ездил на вокзал к прибывшему из Москвы поезду и покупал у проводника четыре билета по рублю. В купе или даже в СВ. Или брал бесплатно, пройдя по вагону. И по билетам выходило, что в командировке мы были месяц.
В столичном НИИ то ли физической химии, то ли химической физики у нас случилась просто лебединая песня, хотя и с приключениями. На мой звонок они откликнулись так: «Вы и вправду с «Процессора»? И что, можете к нам приехать?»
Мы могли, и за нами прислали директорскую «Волгу». В лаборатории нас окружили программисты: беда у них. Из десяти комплексов работал лишь один, а московский техцентр, который официально их ремонтировал, вызывал у программистов лютую досаду: на заявку приедет мальчик (или девочка), заберет что-то в ремонт, и с концами.
У нас все было иначе: развернули схемы, осциллографы (нам даже притащили откуда-то японский «Тектроникс»), паяльники, запчасти и принялись расковыривать гору их брака. Когда заработал первый комплекс, программисты даже поссорились, кому первым на нем работать, а нам предложили курить на месте, чтоб не терять времени, и даже принесли пепельницы. Потом притащили нам обед из столовой, молча дышали за нашими спинами и на лету ловили каждую просьбу.
Это и в самом деле была лебединая песня: к вечеру у них работали восемь комплексов, а в остальные два мы сложили весь хлам, который не смогли починить.
Такого счастья программисты не ожидали, принесли нам трехлитровую банку медицинского спирта (физхимия!) и не знали, чем еще угодить.
Я пошел к директору подписывать договор в сопровождении целой делегации во главе с начлабом и начальником отдела. Деньги на договор с нами у них были: тогда безнал предприятий был иным, и «средства» нужно было до конца года потратить, а то на следующий год их урежут.
Директор выслушал восторженную делегацию, дал добро на договор и попросил подождать в лаборатории.
Но вскоре чуть не случился облом: юрист и главбух НИИ визировать договор отказались: это ж смешно – ремонт и обслуживание вычислительной техники Союзом писателей! Вы в своем уме? У нас серьезная организация!
Два часа я вел с директором, главбухом и юристом переговоры, и в итоге они стали большой дипломатической удачей: договор подписали – на радость нашей бригаде, которая уже пала духом, и к удовольствию программистов, которые продолжали колдовать на оживших комплексах, а начлаб позвонил домой и сказал жене, что вернется не скоро: приехали наладчики с «Процессора», и это какое-то дикое везение!
Голос у него был такой, что, будь я женщиной, непременно простил бы его.
НОСТАЛЬГИЯ
Уже во времена капитализма один из нас, попав в полосу безденежья, полез за чем-то на полку в кладовке, нечаянно опрокинул старую коробку, и на него посыпались деньги – заначка на черный день, о которой он давно забыл!
Это был очень своевременный привет из тех времен, когда он трудился в столь почтенной организации, как Союз писателей.
