Газета,
которая объединяет

Мои пятьдесят копеек

Торопился, почти бежал на остановку, и как спот­­­­­к­нулся: на тротуаре, в пыли, лежала монета. Я не нумизмат, но монета отличалась от привычных; я нагнулся, поднял ее и рассмотрел. Это были пятьдесят украинских копеек.

Я попытался представить, каким путем монетку могло занести на воронежскую улицу с территории, где идет война. Но воображение зависло: вариантов было слишком много, и каждый тянул на роман.

Деньги на войне имеют свой курс, здесь отдельная биржа. В 1995 году, вскоре после катастрофического новогоднего штурма Грозного, я поехал в командировку на Кавказ. Тогда почти у всех были еще советские паспорта, а в эти паспорта полагалось на 25 лет вклеивать новую фотокарточку, чего я по разгильдяйству не сделал. В процессе передвижения по Чечне меня за это оштрафовали трижды: российские военные, местная милиция и бойцы Джохара Дудаева.

Они не отнимали деньги просто так, а именно штрафовали, даже расписки по моей просьбе писали. Но поди не дай денег, когда у них автоматы, а у меня авторучка. Абсурд взял хорошую высоту: меня штрафовали за нарушение закона несуществующего государства.

Конечно, украинский полтинник занесло в Воронеж иным путем, чем тот, которым от меня уходили деньги 95-го года, но найдя его, я сразу вспомнил свое самое безобидное кавказское приключение.

Через день после моей находки глава нашего государства сказал, что российскому ТВ не стоит выставлять братский украинский народ в невыгодном свете, и одна телеведущая откликнулась: «Мы не специально».

Социологи из «Квалитаса» с весны 2014 года регулярно спрашивают воронежцев: потеряла ли Россия Украину? И на протяжении этого времени почти половина горожан утверждает: да, потеряла.

У социологов свои задачи, а я бы поставил вопрос по-другому: нашла ли Россия себя? Мне хочется думать, что поиск еще не закончен, что все хорошее у нас впереди.

Я вот пятьдесят копеек нашел. Делать мне с ними нечего, но терять не хочется.