«Люблю нестандартный театр»
Спектакль «Куда летишь, кукушечка?» показывали на сцене воронежского драмтеатра всего один сезон, но образ Девицы, который воплотила Анна Кикас, хорошо запомнился зрителям и критикам. Актрисе удалось показать главное – боль души, ее пепел. И вот – премия «Браво!».
На старте нового театрального сезона «Берег» пообщался с артисткой и узнал, что привело ее на сцену.
ДОЙТИ ДО ПРЕДЕЛА
– Скоро премьера, успеете настроиться на работу после полуторамесячного перерыва?
– Я люблю работать. Отдых, конечно, необходим, но полтора месяца для меня – слишком много. Сейчас репетируем «Тиль», у меня там две роли. Две героини, которые говорят на немецком и испанском языках.
– Выходя на сцену, ищете образ вовне или в себе самой?
– Я считаю, что в человеке есть все. У кого-то одни качества явственно выражены, у кого-то – совсем другие. Человек очень многогранен, никакой психолог его по полочкам не разложит. Вряд ли есть система, которая могла бы в совершенстве дать объяснение поступкам человека, раскрыть его мотивации. Я сначала смотрю, ищу вокруг, а потом – вижу это в себе.
– А на сцене больше вас или тех образов, которые вы наблюдали?
– Наверное, меня. Если я не подключу себя, тогда это будет мертво. Но мне даже интересно довести себя до какого-то предела, чтобы что-то патологичное внутри себя найти, и удивиться тому факту, что это есть во мне.
– А как вы искали образ Девицы, за которую получили награду?
– Эта роль далась мне очень тяжело. Когда я читала пьесу, то смотрела на несколько ее реплик и не могла понять, что делать-то? Это сломленный человек, но апеллирующий верой. Я смотрела документальные фотографии, чтобы понять, как выглядели женщины того времени. Все они мужеподобные, в шинелях, сапогах… Они – не монашки. Я не понимала, как это в итоге будет, но у меня был великолепный партнер – Валерий Потанин (народный артист, умер в марте 2019 г. – прим. авт.). Думаю, это меня как-то выручило. Перед выходом мы всегда с ним сидели на одном стуле и представляли, что едем в поезде. Мне сложно представить этот спектакль без него.
«ЛЮБЛЮ АЗАРТ»
– Какая ваша первая роль в драмтеатре?
– Я помню все роли. Но неважно, что за чем было, просто каждая работа чем-то близка. «Река Потудань», например, запомнилась тем, что роль в ней была специально выписана для меня. Я играла девушку, у которой по тексту Платонова всего две фразы – что-то про картошку. Но пришла на читку, а у меня там несколько листов: отдали героине часть авторского текста.
В «Куда летишь, кукушечка?» я играла с переломом ключицы – пять дней после операции. Но все подумали, что так и надо. А в спектакле «Входит свободный человек» режиссер Александр Баргман хотел, чтобы я в финале очень сильно кричала. Ему все время было мало громкости…
– Вас, помнится, подстригли для этой роли…
– Да! Баргман сказал: «Мы бы хотели образ твигги сделать. Вы не согласились бы подстричься?» И я согласилась, уверена была, что Владимир Сергеевич (худрук – прим. авт.) запротестует. И вот на следующий день прогон, и
режиссер говорит: «Петров сказал «да». Я начала мяться, парикмахер из команды режиссера – настаивать. Еще и хореограф вмешался, стал говорить, что я нужна ему лысой. В итоге меня стригли в день премьеры, более того – за две минуты до начала спектакля. На сцену я вышла с совершенно другими ощущениями, и это дало какой-то особенный азарт.
СИЛА КОНФЛИКТА
– Боитесь первого шага на сцену?
– Да. На премьерах даже потряхивает. Их играть сложнее, потому что не угадаешь, как все пройдет. Игра вслепую, мы продолжаем нащупывать образ. В репертуарных спектаклях организм уже запомнил действия и срабатывает на реплику. Он, как собака, научен. Но есть другой риск и страх – чистого листа. Кажется, ночью разбуди – от зубов текст будет отскакивать, но бывают исключения. Когда ты много раз играешь спектакль, нельзя задумываться на сцене – что делать дальше. Это все должно быть, как игра на пианино, когда пальцы сами бегают по клавишам.
– Есть ритуал, который исполняете перед выходом?
– Я не суеверный человек. Но есть другое. Я не люблю, когда все слишком просто на репетициях. Мне нужен какой-то момент конфликта. Через него стараюсь нащупать нужное.
«АРТИСТКОЙ БУДЕТ»
– Почему вы решили стать актрисой?
– Очень хотела. Актриса – мое второе образование. Не было финансовой возможности поехать в другой город, поэтому я выбрала специальность пиарщика. Отучилась четыре года, и вдруг к нам приехали педагоги из МХАТа, чтобы отсмотреть молодежь. Я была не готова, мне позвонила подруга и предложила пойти. «Что я буду читать?» – задавалась вопросом. Я пуста. А все там читали и разыгрывали, а у меня – полстиха одного и полстиха другого. Это было плохо! Но мне сказали – тебе надо, пробуй.
– Родители поддержали?
– Да. Я подразумеваю, что они сначала думали – ну, пусть попробует. А когда первый и второй туры прошла, заметила, что у мамы даже какой-то азарт появился. Кстати, когда мне было всего полгода, мы ездили на Украину к дедушке, и он поднял меня и сказал: «Артисткой будет». И эта фраза у мамы всегда в голове была.
ТЕАТР – ИГРА
– Какой театр вам по душе?
– Люблю нестандартный, эмоциональный театр. Я не люблю, когда скучно. Не потому, что я очень современная, нет. Я за честный театр. Принимаю «бытовой» театр, он тоже может быть хорошо сделан, но мне нужны эмоции, что-то неклассическое – даже в классическом. Скучнее, чем многие современные пьесы, нет ничего, на мой взгляд. Вот появилась манера ставить микрофон, брать бумажки и читать. Позади обязательно какой-нибудь экран – ну и все. Слишком все упростили, я не верю, что людей интересуют только бытовые вопросы. Или не хочу верить. Для меня театр – игра. А если ее нет, то любой может выйти с листочками и почитать у микрофона. Только кого это трогает?
