Роль субъективного фактора

Когда приезжаешь в село Пески Поворинского района к руководителю вчерашнего крестьянско-фермерского хозяйства, а ныне – общества с ограниченной ответственностью «Бриг» Борису Аверьянову, всегда думаешь, что речь пойдет о селе и сельском хозяйстве. По крайней мере, именно с этой целью едешь, либо даже просто звонишь с просьбой о комментарии. Но в каждой беседе, даже самой мимолетной, разговор неизменно выходит на темы общегосударственные. Да и как оно может быть иначе? Ведь в исконно русском селе Пески и проблемы-то – те же самые, что у большинства русских сел.

Проблемы, по мнению Бориса Николаевича, почти всегда кроются в субъективном, человеческом факторе. Та же засуха – явление второго плана, вопрос, решение которого находится тоже в субъективной плоскости.

Роль личности в ротации

– Если говорить конкретно о Воронежской области, то здесь последние три года субъективным фактором развития выступает лично губернатор Алексей Васильевич Гордеев, – говорит Борис Аверьянов. – Уровень этого человека несравним ни с одним из бывших руководителей региона, его внутренний мир, имеющиеся у Алексея Гордеева внешние связи стали своего рода двигателем для области. Он сам пришел как интеллектуальный инвестор, и за ним пришли определенные инвестиции.

– Например, какие?

– Эти примеры можно приводить часами. Посмотрите хотя бы на то, как преобразился Воронеж с его помощью – уже будет достаточно. Город и жителями, и федеральным руководством стал восприниматься иначе, сколько было вложено средств в развитие его инфраструктуры! Инвестиции пошли и в село. Но максимального объема они достигли там, где районные руководители оказались готовыми взять темп, предложенный главой региона.

Взять, к примеру, главу Лис­кинского района Виктора Шевцова. Изначально в плане сельского хозяйства ему достался не такой богатый район, как тот же Аннинский. Но сегодня инфраструктурные вопросы в Лисках (не только в городе, но и, прежде всего, в сельской местности) решаются быстрее и качественнее, чем где бы то ни было. Это, в свою очередь, ведет к ускоренному развитию и сельского хозяйства.

К сожалению, не все главы смогли сразу перестроиться...

– Вы считаете, именно в этом кроется причина их ротации, регулярно проводимой губернатором?

– Естественно. Глава региона оценивает ситуацию, наличие у руководителя лидерских качеств, возможностей повести район за собой. И если губернатор видит, что человек не справится с теми задачами, которые перед ним будут стоять, он дает району нового, более перспективного главу.

Здесь, правда, не надо сбрасывать со счетов и объективные факторы. Многие районы выходили на старт с разных позиций, и требовать одинакового уровня роста от всех руководителей – это было бы утопией. Взять, например, урожайность почв. На нее ни один глава района не повлияет. Ну не может быть объективно почва Поворинского района такой же плодородной, как, например, Хохольского. Наша постоянная проблема – недостаточность увлажнения. А засуха прошлого года местное сельское хозяйство вообще убила. Та всхожесть, которую мы получили – в иные времена о ней и заикаться было бы стыдно. Хотя покупались элитные семена, применялись новейшие способы обработки земли.

Слава богу, что пришла бюджетная помощь. Но для некоторых районов она просто укрепила их материальный достаток. Они что-то собрали, за счет взлетевшей цены продали без убытка, еще и получили поддержку. А мы не собрали ничего! И тут опять субъективный фактор – как подошли к распределению материальной помощи пострадавшим от засухи.

Психологию – на слом

– На уровне области, кстати, говорят, что хозяйства, занимающиеся животноводством, засуху преодолели с меньшими экономическими потерями...

– Согласен. И я понимаю, что животноводство должно развиваться, потому что мы обязаны сохранить само село. Но важно, чтобы инициатива в этом вопросе принадлежала личным подсобным хозяйствам, семейным фермам, фермерам. В нашем районе, насколько я знаю, практически не нашли людей, которые захотели бы заняться этим. То есть не убедили людей в прибыльности такого бизнеса.

Одно из предприятий, входящее в нашу систему кооперации, решило принять участие в животноводческом проекте региона и завезло нетелей крупной мясной породы шароле. И только потом мы узнали о том, что это – очень проблемная порода, требующая совсем иного ухода, нежели тот, который ей могли здесь предоставить. Как результат – убытки, и серьезные. Нужно же не просто требовать что-то, а еще и доводить информацию о возможных рисках.

Чтобы развивать сельское хозяйство комплексно, нам мало просто сказать всем: давайте, занимайтесь животноводством. Нужно изменить психологию крестьян.

– Что конкретно?

– Да хотя бы традиционное злорадство, когда «у соседа корова сдохла». У нас в районе, кстати, есть такая «группа противодействия», которая вносит сумбур, постоянно критикуя все, за что бы ни взялись районные власти. Возглавляет ее один довольно состоятельный человек, несколько раз неудачно пытавшийся занять кресло главы района. Этого не получилось, и теперь на все хорошее, что происходит в районе, он строчит кляузы: губернатору, в Москву. Нельзя сказать, что он уж очень сильно мешает, но все же чувствительно.

Или традиционное пьянство на селе. Оно же было не всегда. Его истоки лежат в «боевых ста граммах», а сама проблема определилась во времена хрущевской «оттепели», когда крестьяне стали абсолютно бесправными, было запрещено мелкотоварное производство, у них сформировалась рабская психология. Доходило до того, что из-за этой психологии механизатор не соответствовал уровню комбайна или трактора, на котором работал! А разруха пореформенного периода завершила этот процесс. Эти проблемы обязательно надо решать.

Порой пытаешься пофантазировать и представить, как могла бы меняться Россия, ее сельское хозяйство, если бы пос­ле войны народу-победителю дали возможность нормального развития. Мы бы сегодня, поверьте, не приводили в пример друг другу Швецию или Норвегию, которые в суровом климате смогли до идеала довести развитие того же сельского хозяйства. И если мы изменим психологию, то будем способны добиться гораздо большего.

Возрождение – с деревни

– Вы видите в этом сломе лишь экономический момент?

– Ни в коем случае. Я вижу в нем единственный выход для всей русской нации. Не надо, ради бога, считать меня националистом, но я живу в русском селе, на территории, где подавляющее количество населения тоже является русским. И мне больно смотреть, как нация уничтожает саму себя. Как крестьянин пьет вместо того, чтобы идти в поле, продавщица сельского магазина без зазрения совести продает ребенку сигареты, пиво или что покрепче. Другие-то нации себе такого не позволяют.

В свое время сама государственная политика была направлена на разжигание национальной розни. Вспомните хотя бы освоение целины. Сначала русских людей буквально насильно переселяли в Среднюю Азию, потом – так же насильно выселяли оттуда – все это заложило предпосылки для межэтнических конфликтов.

Все боятся сказать вслух о том, что вопрос русской нации необходимо решать. Потому что боятся, что это приведет к обвинениям в разжигании национальной розни. Но мне, как русскому человеку, больно и обидно, что нация, в принципе, гибнет. И в провинции это особо заметно.

– По вашему мнению, решать этот вопрос надо начинать с села?

– Только так. Вообще, нам надо селу в ноги кланяться. В 1917 году, например, в России городского населения было 18%, остальное – сельское. Так за счет кого же прошли индустриализация и другие процессы? За счет «бездарного» крестьянина? Мы к войне-то подошли с человеком, относительно богобоязненным и привыкшим к вертикали управления. И за годы советской власти плюс 20 лет пореформенного периода ничего не изменилось.

Надо, чтобы проблематику сельских территорий увидели «сверху». А сегодня сказать, что ее увидели в полном объеме, нельзя. Относительно увидели. Нам везет, что у нас есть губернатор, который очень многое понимает и в силу имеющихся возможностей многое делает. В то, что увидела Москва – верится с трудом. В большинстве случаев уяснено то, что село может быть прибыльно. И все. Хотя и на этом спасибо.

Я надеюсь, что во второй приход на вершину пирамиды власти Путина будет уделено внимание этим проблемным вопросам. Иначе всем будет туго. Россия доиграется в спекулятивную экономику до нового кризиса, если не будет уделять внимание реальному сектору. С эгоизмом в его финансово-международном проявлении нужно бороться.

– Тогда село окрепнет?

– Не только село. Сельское хозяйство, уже просчитано, при должном уровне развития может быть локомотивом всей экономики России. Одно рабочее место в селе дает четыре рабочих места в городе. Европа, например, рада бы вкладывать деньги в развитие инфраструктуры, поддерживая тем самым собственные предприятия, но им не во что вкладывать – у них эта инфраструктура уже создана. Поэтому там идет спекулятивное накопление капитала. А спекулятивный капитал имеет свои отличия от производственного: он не создает норму прибавочной стоимости, производительность труда, так называемую базисную надстройку в виде всех ее преимуществ. И, что самое страшное, он наднационален. Мировое же сообщество пока не готово к созданию наднациональных структур, они так или иначе завязаны на тот же самый спекулятивный капитал. Нам же есть что развивать, и есть средства на это развитие. Нужно пользоваться моментом.

Профилактика и реабилитация

– Но как решать проблему с тем же пьянством, которое зачастую не позволяет осваивать на селе даже самые серьезные инвестиции?

– Сейчас алкоголизм у работников сельского хозяйства закладывается уже на генетическом уровне. Это надо признать, после чего сразу думать о методах борьбы с этим злом. Например, строить реабилитационные центры под государственным контролем. К нашему великому стыду, наркологические клиники сегодня находятся в частных руках, и государство открещивается от этой темы.

Очень важна профилактическая работа, которую на селе эффективно будет проводить с участием участковых уполномоченных при поддержке здоровой части общества. Именно МВД должно включиться в систему духовного возрождения общества. Очищаясь само, оно должно назидать.

В крупных городах, разумеется, своя специфика, но населенные пункты до 20 тыс. человек должны функционировать именно так: центральное звено – это участковый, который должен знать всю ситуацию на участке, быть подкованным идейно и морально и получать за это приличную заработную плату. Нельзя отменить идеологию! Человек – разумен, и он живет в поле своего общественного сознания!

– Но участковый – это хороший вариант, прежде всего, для молодых селян. А что нужно сделать, чтобы повернуть к полю уже взрослого мужика со сформировавшимся мировоззрением?

– Кого-то – втянуть в систему семейных ферм. Понятно, что если будет семейная ферма, то одна семья на ней не управится, она пригласит того же соседа, который будет втянут в трудовой процесс. Нам нужен ритмичный трудовой процесс, чтобы человек ушел от безнадежности. Ведь в пьянство уходят именно из-за этого. Надо смотреть на проблему в комплексе и искать центральное звено. Потяни за него, и исправится очень многое.

Мы, кстати, уже начали кое-что делать сами для борьбы с пьянством. Например, в ООО СХП «Мазурское». Раньше там было три хозяйства, мы собрали то, что от них осталось, создали одно предприятие. Сейчас там руководитель – трезвенник, очень перспективный молодой человек. На базе хозяйства делаем хранилище, являющееся базовым, последние три года хозспособом восстанавливаем склады для напольного хранения. В соседней Волгоградскй области, например, стоит масса полуразрушенных ферм, где можно купить недорогой строительный материал. Мы и покупаем. А для возведения этих складов набираем бригады из числа местных жителей. Благо, общие их знания сарай построить позволяют. Ведь их же отцы и деды делали в свое время мосты, которые сегодня выдерживают ледоходы, строили мельницу, производственные здания.

– То есть вы считаете, что людей нужно, прежде всего, заинтересовать, дать им надежду?

– Конечно. Нам нужно дать людям все необходимое, поставить перед ними цели. Сейчас я заказываю проект детского садика, потому что в селе Пески 180 детей стоят в очереди на место в детском саду. Но здесь нужно строить и другие инфраструктурные объекты. Конечно, жаль, что у села Пески нет земляка, как Сулейман Керимов, который начал возрождать малую родину, создавать здесь футбольный суперклуб и т.д.

Спасение сельских территорий должно идти комплексно: нормальное достойное жилье, инфраструктура, занятость. Занятость появится сама собой, потому что создание инфраструктуры стимулирует создание коммунальных служб, строительных организаций. На село должно прийти нормальное разделение труда. Не должно быть больше так, что селянин – это мастер на все руки. Тогда перестанем мы жить в хибарах. Путин сказал, что страна дойдет и до сельских дорог, а это даст дополнительную занятость, ведь их нужно будет эксплуатировать. Коммунальная служба на селе тоже должна принять цивилизованный вид. Например, по обслуживанию газа у нас конкурируют «Воронежоблгаз» и балашовский «Газспецстрой», и люди уже выбирают, с кем им сотрудничать.

У нас есть уже проекты создания ливневой канализации, водоснабжения. Глава сельского поселения Петров Сергей Юрьевич подключился к этой ситуации. И в Поворино сейчас идут нормальные заделы. Чего только стоит один проект строительства физкультурно-оздоровительного комплекса! Вообще, с приходом Алексея Васильевича в Поворинский район пришло более 500 млн. руб.!

Защита для «живого организма»

– Инфраструктура – это, конечно, хорошо. Но нормальное развитие села невозможно без прибыльно работающих предприятий.

– Естественно. Поэтому работать надо, прежде всего, тем руководителям, которые обеспечивают сельскохозяйственное производство. Нужно покупать хорошую технику, внедрять новые технологии в животноводство и растениеводство. Сейчас, кстати, много говорят о системе искусственного орошения. Мы подходим серьезно к вопросу сбора в прудах талых вод, восстанавливаем старые плотины, и уже получаем результаты. На тех участках, которые у нас находились на поливе, сахарная свекла давала 600-700 ц/га. А на естественном поливе были поля, которые еле дотягивали до 250-300. Понятно, куда мы будем развиваться. Есть мысли и об альтернативной энергетике, если нам не наступят на горло. И к этому должны стремиться все производители.

Правда, после двух лет неурожая невиданный рост производства сахарной свеклы едва не стоил нам всей экономики. Ведь на момент первых заморозков и снега в земле еще оставалось сладких корней на площади в 900 гектаров. Благо, у меня есть пять высокопроизводительных немецких комбайнов «Холмер», еще два я привлек со стороны – потери оказались минимальными. Так что, думаю, мы останемся в небольшом плюсе, если удастся сдать на заводы все, что закагатировали. Хотя риски, на которые каждый год приходится идти, подчас заставляют думать, а стоит ли игра свечей.

Но, конечно, работать будем. И чем больше будет тех, кто работает, тем проще нам будет решить наболевшие проблемы не только села, но и всего общества. Нужно только перестать проводить грань между городом и деревней.

– Ее так явно проводят?

– Разумеется. В советское время нам регулярно говорили о приближении уровня жизни города и села, и это было вранье. Ведь культурная, инфраструктурная и иные пропасти только росли. К сожалению, в 90-е годы эта ситуация усугубилась, потому что так называемый «перестроечный синдром», выразившийся в пьянстве и безразличии ко всем происходящим процессам, на селе проявился как нигде. Когда домой приходил муж, потерявший работу, то случалась буквально трагедия: семья не только лишалась средств к существованию, но и своего главы как такового.

То же, кстати, происходило и в армии. Пьянство среди офицерского состава и прапорщиков начинало принимать угрожающие масштабы. Моногород, в котором все привязано к части, просто рушился после начала проблем в вооруженных силах. Не каждый был готов пережить этот надлом. И сейчас государство обязано сделать так, чтобы работали реабилитационные центры, которые ликвидировали бы проблему, сложившуюся в те годы. Меня, кстати, радует сегодняшнее повышение зарплат для военнослужащих, но одними лишь деньгами проблему уже не исправить.

А деревня – это вообще живой организм и, как показал пореформенный период, самый незащищенный. Потому что психология здесь была близка к рабской, и до конца ее не удалось сломать даже сейчас. Не обеспечим этот слом – не получим тех результатов, которые позволят стране развиваться действительно поступательно, не на финансовых спекуляциях или за счет энергоресурсов, а за счет реального высокотехнологичного сектора экономики, частью которого может и должно быть сельское хозяйство. А сломать ситуацию можно, в том числе за счет кооперации не только семей на общих фермах, но и крупных агропромышленных предприятий. Правда, это – уже тема для другой беседы...