Борьба – без конца и края

Процитировал в колонке «Весь мир театр» Б. Акунина и прямо в день публикации узнаю, что именно за этот роман автора хотели обвинить в экстремизме. Заявитель, обратившийся в прокуратуру по поводу «Театра» –  осужденный к пожизненному лишению свободы за убийство и другие тяжкие преступления неонацист А. Воеводин. Ну как мимо такого пройти?

Костер затух, как следует и не разгоревшись. Русскому писателю, даром что Чхартишвили, (подлинная фамилия Б. Акунина), вообще очень идут уголовные преследования. Чем был бы Достоевский без своей каторги (заменившей, между прочим, расстрел) – автором скучноватой повести про Макара Девушкина, считающего чаинки в чае?

Все у нас напополам как-то делается, без огонька. Хотя справедливости ради надо признать, что в романе про Театр экстремизма и оскорбления русского народа даже с лупой не обнаружить. Сам Акунин предполагает, что заявитель оскорбился на слугу Эраста Фандорина японца Масу, высказавшего уверенность, что русская публика 1911 года не разбирается в тонкостях японской лапши. Однако более оскорбительными на слух русского неонациста и следовательно – державника (все неонацисты, как правило, державники), по-моему, будут слова самого Фандорина, те, что я цитировал в прошлой колонке – про русскую империю, как телегу без возницы.

Не далее как на этой неделе Воронеж посетил еще один претендент на экстремизм. Режиссер Андрей Смирнов привез свой фильм «Жила была одна баба», снятый о тамбовском восстании Антонова. Перед премьерой в «Спартаке» Андрей Смирнов встретился со зрителями. И лишний раз напомнил слова философа Леонтьева  о том, что «в России христианство еще не проповедано». А русскую историю, представленную в фильме, можно описать доходчивой формулой «было плохо, а стало еще хуже». Чем не экстремизм в исконном значении данного слова, понимаемого как «проявление крайности во взглядах и убеждениях»?..

Понятно, что и писатель, и режиссер не пострадают от отделов «Э». Но это не значит, что пострадавших нет. И прежде всего, в их числе – сами борцы с экстремизмом. Чем хороша ситуация с Акуниным? Это калька того, как у нас происходит  всякая «борьба» – хоть с коррупцией, хоть с молдаванским вином. Смотрите – инициирует дело против гражданина очевидный  преступник, с его нечистой руки начинает работать аппарат, гражданин тем временем нервничает. А в итоге – ничего. Кроме еще одного пятна на ведомстве, невесть чем занятом, по мнению насмехающихся благодарных наблюдателей.

Думаете, передергиваю? А у меня вообще  складывается впечатление, что  все эти «экстремистские расследования» (с возникновением на ровном месте) задуманы как большой проект против русского народа, которому без крайностей вообще не жизнь. А его хотят сузить, как предлагал тот же Достоевский, но  устами (что часто забывается) -  своего не в меру ретивого  персонажа.

К сожалению, все эти  «сужения» и «бОрьбы» (вот так во множественном числе) в нашей стране идут вопреки каким-либо здравым представлениям о конечной цели затеянного процесса. Тупо так – по разнорядке сверху. А наверху умные большие  люди гонят от себя мысли о том, во что на конкретной земле выливаются их благие и высокотехнологичные начинания.  Происходит все по такой схеме. Наверху задумывают запустить тренд, чтобы «жизнь стала еще цивилизованней». Для этого спускаются идеологические инструкции, которые пишут нанятые менеджеры широкого профиля, плевавшие и на жизнь, и на цивилизацию, ибо они – циники и думают, что все на свете повидали.

Цивилизация, которая их волнует, ограничивается личными квадратными метрами, авто и любимым баром-рестораном.

Инструкции этих, отключивших на время «служения России» творческую фантазию и радение о конечном результате,  циников воспринимаются внизу некритично, как падающий с неба дождь. Исполняются больше для галочки, ибо у исполнителей на местах, кроме своих квадратных метров, авто и любимого бара-ресторана, есть еще одна неприкасаемая территория души. Называется «глас начальства». И от этого гласа дивно в очах, что бы он в себе ни нес.

Когда наверх возвращается тот тренд, который они запустили, но исполненный с равнодушным подобострастием, там не успевают даже удивиться как следует, так как мозгуют уже над новым проектом века. Десятилетия. Месяца. Недели. Причем первое без труда приравнивается к четвертому. Что закономерно, когда «перегруженная телега, из которой на крутом повороте выпал возница, колыхается  и качается – того и гляди опрокинется».

Сказано про несуществующую империю,  придуманным персонажем, да еще  о времени столетней давности. Так что можно на это замечание не обращать никакого внимания.