Простые человеческие вещи

Рок-бард Александр Паршиков, он же Бранимир – пожалуй, самая обсуждаемая фигура российского рок-андеграунда последних лет. Автора, чьи песни вызывают настолько неоднозначную реакцию у слушателей, действительно не появлялось давно. Многослойные (нередко – шокирующие) тексты, сложносочиненные студийные аранжировки и совершенно неповторимая мощная подача – «визитная карточка» музыканта.

Минимум вымысла

Очередной (в Воронеже Паршиков играл не впервые) концерт Бранимира в нашем городе пришелся на минувшее воскресенье. В числе прочих Александр исполнил песни из свежевышедшего альбома «Семь чудес». Об этой пластинке и о многом другом корреспондент «Берега» поговорил с музыкантом перед выступлением.      

– Новый альбом отличается от предыдущих тем, что он дарит надежду. После прослушивания появляется вера в то, что все будет хорошо. Почему ты решил сделать такую пластинку?

– Я довольно долго разрабатывал босховские темы внутреннего ада. Но мне это перестало быть интересным, потому что если копать там постоянно – можно погрязнуть. Захотелось записать диск про простые человеческие вещи – например,   поселковое детство. Я постоянно езжу по стране и вижу много замечательных людей.  Это вселяет веру в то, что не все еще потеряно. Сейчас модно ругать нашу страну, ругать тех, кто в ней живет. Говорить о хорошем не принято. А мне – захотелось сказать. Сказать о тех людях, которые, в силу обстоятельств, вынуждены жить в этой суровой реальности. Но для неподготовленного слушателя альбом получился все равно мрачноватый. А должен был выйти добрым. 

– Тем не менее, в «добром» новом альбоме достаточно ненормативной лексики. Какую функцию в песнях выполняет мат? И не планируешь ли ты в перспективе полностью отказаться от него?

– С годами в пластинках – мата все меньше и меньше. Но я пою о таких вещах, которые без него достоверно не опишешь. Герои моих песен на этом языке разговаривают. Откажусь ли я от ненормативной лексики совсем? Пока не знаю. Хотя очень хочу это сделать. 

– А достоверность – важный критерий хорошей песни?

– Мне кажется, это основной критерий. Я стараюсь максимально достоверно отражать реальность – как летописец. В моих песнях вымысла-то – минимум. Все зарисовки – из жизни. Просто они обрастают постмодернистским интертекстом. На сюжет накладывается, наверное, то, что я когда-то прочитал. Накладываются увиденные мной исторические аналогии.

Песни вместо психолога

– Есть такой творческий метод: писать только тогда, когда посыл невозможно объяснить тезисно. А если, мол, идея разъясняется в двух словах – зачем размазывать ее на целую песню? Как ты относишься к этому принципу?

– Каждый говорит, как умеет: кому-то достаточно двух слов, кто-то пишет песню, а кто-то – и роман. Надо писать, если есть внутренняя необходимость. Мне проще выражать свои мысли песнями – для меня это самая адекватная форма. Есть люди, которым проще воспринять информацию в форме песни. Я тоже больше люблю слушать песни, чем читать большие книги. Каждый, короче, выбирает то, что ему по сердцу. 

– На твои концерты приходят самые разные люди. Начиная от профессоров и заканчивая простыми ребятами, которые явно не парятся по поводу глубоких смыслов и скрытых сутей. Как удается достучаться до них? И удается ли?

– Я не тешу себя иллюзиями на тему того, что песня способна мгновенно кого-то изменить. Но она может стать хорошим эмоциональным фоном, хорошим импульсом каких-то правильных перемен. Знаю, что есть люди, которым мои песни помогают не захлебнуться в отчаянии. Для меня это важно. Даже когда пою самые злые песни –  не желаю зла своим слушателям. Все ради того, чтобы они менялись в лучшую сторону. И я понимаю, что песни не будут действенными, если я сам меняться не буду. Это большая ответственность, ты уже себе не принадлежишь. А люди действительно все разные: есть заводчане, которые очень многое в жизни понимают, а есть профессора, которые понимают в ней гораздо меньше. Мне дороги все – и те, и эти. Песни помогают им решать какие-то внутренние проблемы: то, что надо проговорить вслух, как с психологом. Я проговариваю, люди слушают и понимают: «Ага, вот такое уже было, только еще хуже; чего ж я тогда унываю?»

Дорога – одна

– Давай поговорим о программе «Цветы пустыни», посвященной героям российского рок-андеграунда, которую ты с прошлого года ведешь на «Своем радио». Чья была идея запустить такую программу?

– Когда Семена Чайку уволили с «Нашего радио», он позвонил мне и предложил делать радиопередачу на новой, открывающейся радиостанции. Возникло взаимопонимание – он дал полный карт-бланш. Мне самому очень нравится этим заниматься; я же по образованию – журналист. Одно время пытался уйти от этой профессии, но потом понял, что журналистика – тоже инструмент изменения мира. На программу зову тех, кто мне интересен – это тоже важно для того, чтобы беседа получилась действительно хорошая и содержательная. Построение альтернативного культурного пространства – важная задача. В музыкальном андеграунде гораздо больше интересных и живых явлений, чем в мейнстриме. И мне хочется рассказать о них людям. 

– Ничто в этой жизни не навсегда. Когда-нибудь закончатся и гастрольные туры, и альбомы, и радиожурналистика. Что будет дальше? Видишь ли ты себя в каком-нибудь ином качестве?

– Пока есть люди, которым помогают мои песни, пока мои дела дают КПД – права включать «обратку» не имею: буду кататься и петь. Любую работу надо делать честно и с максимальной самоотдачей – только тогда будет результат. Стараюсь на сцене раздавать себя полностью. Восстанавливаться часто не успеваю: делаю это уже потом, месяц в году. Пока по-другому не могу. А так – да: смотрю на коллег по цеху – и вижу разные ситуации. У кого-то обрубает внутренние каналы, и человек больше не может ничего написать. Кто-то просто раздает себя без остатка, и в какой-то момент ему становится невыносимо играть концерты. Сейчас часто думаю о том, что однажды все закончится, и я должен буду стойко принять эту данность. Дальше вижу только один путь – это будет монастырь. Мне его пророчили лет десять назад, когда я был диким богохульником. Говорили – из тебя, мол, получится хороший батюшка. А я тогда пребывал в совершенно ином тоннеле реальности: алкоголь, постмодерн, нигилизм. Но этот этап жизни тоже мной очень любим, потому что любой этап личной эволюции прекрасен. Позднее понял, что как не кочевряжился – все равно иду к Богу. Не могу себя с полным правом назвать верующим человеком: моя жизнь сильно отличается от тех людей, которых называют верующими. Я – стремящийся.

Справка «Берега»

Александр «Бранимир» Паршиков – волгоградский рок-бард, признанный многими авторитетными музыкантами одним из самых интересных молодых авторов. Дискография Бранимира насчитывает более десятка разноплановых альбомов. В 2015 году выпустил совместный с группой «25\17» сингл «Сети», участвовал в записи альбома Захара Прилепина «Охотник». Сам музыкант называет свои концерты сеансами художественного экзорцизма и стремится сделать так, чтобы каждое выступление не было похоже на другое.

Тем временем

В культовом московском клубе «16 тонн» 11 октября состоится презентация нового альбома Бранимира – пластинки «Семь чудес», которую критики уже окрестили «воистину волшебной».