Таланты и поклонник

Владимир Путин встретился с писателями. Факт, сам по себе вроде как рядовой, заставил вспомнить занятную историческую сентенцию. Или, может, сплетню. На эмигрантской сходке литераторов, благополучно «утекших» из России в Америку, выбирали руководителя секции. Из «рядов» выкрикнули фамилию прозаика N. Мотивировали предложение тем, что он, дескать, крупный писатель. Докладчик в ответ скорчил недоуменную гримасу: «И что? Слон тоже большое животное. Но мы же не предлагаем ему возглавить кафедру зоологии...»

Тема взаимодействия писателя с властью на скудной отеческой почве актуальности не теряла, не теряет и терять не будет. Но даже при всем том периодами она обостряется. Это, на мой взгляд, происходит одновременно с подменой ценностей – совсем уж откровенной. Отношения с властью тебе, в принципе, до фени, если ты – именно Писатель. В смысле приложения сего высокого понятия к Федору Михайловичу Достоевскому или Анне Андреевне Ахматовой (имена взяты навскидку, вариантов много: при всей уникальности гениев отечественной литературы ряд их – именно ряд).

С властью – та же фигура умолчания: если можно совершить нечто конструктивное в сферах, востребованных народными массами куда охотнее, чем литература, руководители государства не преминут сделать именно это. А когда с конструктивом заминки – в ход идут, причем за милую душу, беллетристические ответвления.

Я к тому, что ничего судьбоносного для текущей оте­чественной литературы встреча в Доме Пашкова (один из корпусов Библиотеки имени В.И. Ленина) обнаружить не могла. И не обнаружила. Владимир Владимирович, подозреваю, тут со мной солидарен. На наше с ним взаимопонимание позволяет надеяться ответ писателю-­фантасту Роману Злотникову, поинтересовавшемуся, «не под выборы ли эта встреча?» Премьер, не мудрствуя лукаво, успокоил собравшихся: «Не хочу показаться невежливым, но мне такие встречи под выборы не нужны…»

А кому нужны? Писателям, составившим компанию Злотникову? Не покушаюсь на авторитет ни одного из них, но… Давида Самойлова трудно не вспомнить: «Вот и все. Смежили очи гении. И когда померкли небеса, словно в опустевшем помещении стали слышны наши голоса. Тянем, тянем слово залежалое, говорим и вяло, и темно. Как нас чествуют и как нас жалуют! Нету их. И все разрешено»…

Еще на памяти времена, когда русских писателей называли прорабами человеческого духа. При всей смехотворности определения, смысл писательского существования оно передавало неплохо. А если так, то подбор литературных кадров, сделанный для встречи с Путиным, практически безупречен. Поскольку адекватен тому самому духу, прорабом которого призван быть.

Что читают сегодня, если читают? Дарью Донцову, которая – была, конечно, на встрече. Татьяну Устинову, на чистом глазу высказавшуюся «за свободу творчества с чистой совестью». Александру Маринину, Сергея Лукьяненко. Перечисленные «типичные представители» и вошли в высокое собрание – плечом к плечу с Захаром Прилепиным, Павлом Санаевым, Михаилом Веллером, Сергеем Минаевым…

Опять невольная подсказка услужливой памяти – на сей раз Довлатов: «После коммунистов я больше всего ненавижу антикоммунистов». Медийные имена – не предосудительная, конечно, данность. Но при чем здесь великая русская литература? Которая уж что-­что, а зерна от плевел отделять умела всегда.

Впрочем, важен государственный взгляд на вещи – и именно Путин обозначил его наиболее симпатично. Большей частью – репликами. И тоном, которым они произносились.

Тут необходима сноска: вообще­то в библиотеке заседал Российский книжный союз, президентом которого является глава Счетной палаты Сергей Степашин. Он просветил аудиторию: «Книга – с одной стороны, товар, подлежащий реализации, с другой стороны, средство массовой информации, с третьей – средство духовного и нравственного воспитания». А тот факт, что «Россия, которая занимала одно из первых мест в мире по грамотности и способности адекватно воспринимать прочитанное, превратилась в страну, занимающую 43-­е место», пропустив вперед Норвегию, Исландию, Непал, а также Азербайджан, «ведет к косвенному дефициту знаний».

Преумножил перлы чиновничьего творчества, говорящие о поверхностном, мягко говоря, подходе к делу, генеральный директор издательства «Просвещение» Александр Кондаков. Он велел превратить чтение «из одинокого времяпрепровождения в социально значимое действие». В ответ писатели выказали громадную озабоченность состоянием российской армии, продажей нефти и рекламой ходового товара под маркой «книга».

Стороны остались довольны друг другом.