Свободный человек
Кабы не боязнь неуместного в данном случае панибратства, я назвала бы этот материал «Свободный человек Сашка». Потому как «с Сашкой» нюанс добавляется преважный: Александр Алексеевич Багринцев, чью первую и последнюю книгу держу я в руках, личностью был отнюдь не рафинированной и, судя по всему, чаще всего представлялся не «по чину». Но ключевое, конечно, здесь слово – «свободный», в чем я и попытаюсь убедить читателя…
Кроме всего прочего – тоже существенный момент! – книга снабжена предисловиями Льва Кройчика (которого, уверена, представлять не надо) и супруги Александра Багринцева, Татьяны Николаевны.
«Где Михаил Зощенко и где Александр Багринцев? – спросит зануда книгочей. И я отвечу: «Рядом», – нахожу у Льва Ефремовича, начавшего свои рассуждения о журналисте из Верхнего Мамона отсылом к «Серапионовым братьям». – И вовсе не потому, что Михаил Зощенко и Александр Багринцев равно тяготели к ироническому слову. Тут все дело в интересе к жизни…»
Еще ярче окрашены воспоминания Татьяны Багринцевой о муже – тоже, без сомнения, обладательницы литературного дара, чему свидетельства – замечательно легкий слог изложения и все та же свобода (по меньшей мере – мыслей и речи; видимо, у супругов это фамильное).
«Сашка был человеком крайностей. Он то курил пачками, то бросал полностью и сразу. Бывало, мог напиться до безумия, а то не брал в рот даже шампанское на Новый год. То покупал на холода меховые вещи, то ходил всю зиму в футболке (в рубашке – в самые сильные морозы). Любил пить горячий чай в жарко натопленном доме, при этом круглый год в любой мороз шел на Дон купаться (тогда полынья замерзала сразу же, как только он выбирался на лед)…»
Так и вспоминается классик: эх, и какой же русский не любит! Замечено, что жизнь таким отчаюгам платит взаимностью: Татьяна Николаевна свидетельствует, что Александра «любили все – от мала до велика. На его поминках старенькая соседка плакала, приговаривая: «Кто ж теперь со мной «балакать» будет?» И – десятилетний мальчишка, тихо сказавший матери: «Как без дяди Саши стало пусто на улице».
Потомственный журналист
Пунктиром воспроизведу биографию Александра Багринцева, «вытащенную» из записок жены. После службы был заочный журфак, работа на заводе, почте, в спортивном обществе и райадминистрации. Печатался с юности. А с 1984-го трудился в редакции газеты, в которой последние годы жизни работал его отец.
«Писал сочно, красиво, быстро, легко и, главное, с удовольствием, – вспоминает Татьяна Николаевна. – Часто говорил: «Мои руки заточены только под перо». Герои его фельетонов часто становились товарищами, несмотря на критику в их адрес. Ведь сатирические материалы отличало одно постоянное качество – правда…»
И все-таки главная ценность книги – наполненность творчеством самого Александра Багринцева. Он ведь начинал отбирать произведения для своего «избранного» самолично, но – не успел завершить начатое.
«Фельетоны», «Рассказы», «Статьи», «Стихи», «Память о личном», «Заметки на полях»… Это – главы из книги, которую лично я прочла взахлеб. Можно открыть на любой странице – и читателя, падкого на свежее слово, уже «не отпустит».
«Горожанину в городе очень даже неплохо. Он здесь, как линь в мутном омуте. Затребовал организм оперу – отутюжил штаны и почесал в оперный театр, заманулось колбаски – гастрономы на каждом углу. Гражданам из деревень в городах того раздолья нету… С непривычки они становятся чумовыми от шуму и болезненно переносят городскую суету… Был в моей биографии случай, когда я ездил в город за ухналями… В русских селениях ухналями исстари называют гвозди, которыми куют лошадей. Вылез я на вокзале и первым делом сунул руку в карман. Кошелек, слава Богу, не сперли, и булавка, которой он был пришпилен к майке, оставалась на месте…»
Ту, которая одна – недолюбил
Цитировать можно напропалую – и повсеместно эффект будет одинаков: читателю гарантированы, как минимум, добрая улыбка (с таковой читаешь шукшинскую прозу) и удовольствие от встречи с настоящей литературой. Если же человек способен воспринимать аналитику, если трепетно относится к русским народным традициям – ему и вовсе праздник уготован.
Полноту картине сообщают «Заметки на полях» – неформальней не придумаешь.
– А тебе тетя Валя кто?
– Невестка.
– Нет – доярка.
Это – из воспоминаний родителей о маленьком Саше. А вот – «переписка» с педагогом в тетради по математике ученика 8 класса А. Багринцева: «Чувствуется, что угол АВС прямой»… Запись учителя красным стержнем: «Понятия «чувствуется» в математике нет. Ответ Багринцева там же: «Ну я же не слепой, точно вижу, что угол прямой, как дверь!»
А афоризмы чего стоят! «Сам себя шеф наказывать не стал. Постеснялся злоупотребить директорскими полномочиями в личных целях».
В книге, иллюстрированной фотографиями из архива семьи Багринцевых и автографами мастера, скрупулезно, прямо-таки с трогательной бережностью собрано, кажется, все, имеющее отношение к личности Александра Багринцева – вплоть до объяснительных, написанных в его неподражаемом стиле. Заслуга Татьяны Николаевны в таком подходе к делу очевидна: понятно, что она может говорить о муже бесконечно.
«Живу по привычке. Оказалось, я сильная только рядом с тобой. И еще я теперь знаю, что от судьбы ничем не откупиться: ни горем, ни испытаниями, ни деньгами… Ничем. И живя лишь частью души, я исполню твою мечту о книге. Готовлю ее к изданию…» Спасибо, Татьяна Николаевна, за такой труд, за самоотверженный поиск многочисленных спонсоров, за действенную память о муже. Какое счастье, что был он и есть вы.