Газета,
которая объединяет

Театр – не место отдыха

В ближайшие выходные Воронежский академический театр драмы откроет 213-ый сезон
Рубрика: Культура№ 101 (1816) от

Событие это – для воронежских театралов долгожданное. Ведь несмотря на то, что, благодаря Платоновскому фестивалю искусств, лето уж который год – далеко не мертвый сезон, мы все же за это время успеваем соскучиться по «своим» артистам.

Очередной сезон Кольцовский театр открывает премьерой. Об этой работе и о сезоне в целом рассказал «Берегу» художественный руководитель театра, заслуженный деятель искусств России Владимир Петров.

Нужна комедия

– Владимир Сергеевич, сезон вы открываете премьерой комедии с притягательным для любого зрителя названием «Театр». Чем Вас привлекла эта пьеса?

– Это как Чехов писал: если бы зрителям показывать, что происходит в закулисной жизни, это бы пользовалось большим успехом, чем любая моя пьеса. У Майкла Фрейна замысел этой пьесы возник после того, как он побывал на одной из репетиций в театре. Посмотрел на весь этот фарс, на весь этот кошмар, и у него родилась идея написать такую пьесу. Сейчас это одна из самых популярных комедий в мире по обе стороны Атлантики. В конце восьмидесятых я ее уже ставил в Севастополе. А тут в связи с тем, что у нас не состоялся один проект, надо было чем-то срочно его заменить. К тому же я понимаю, что зрителю нужно не только что-то философское, грустное и печальное о жизни, судьбе, смерти и трагедиях, что я, в общем-то, люблю. Но нужна и комедия. Причем – буффонная, яркая, необычная. И я вновь решил обратиться к комедии про театр. Про нашу жизнь, про наши муки и слезы, любовь-вражду, соперничество, ревность и прочие страсти, которые присущи актерам, как и всем живым людям. Часто это мешает, иногда помогает, но в этой пьесе становится предметом конфликта.

– Бывают разные, конечно, пьесы. Случается, что проходит время – и возникает новая концепция. Здесь о концепции, наверное, нет смысла говорить, но вот эмоция, ощущение – об этом интересно. Это то, что позволяет чуть иначе взглянуть на пьесу.

– Знаете, даже если ты ставил пьесу когда-то, все равно вся работа – с нуля. Потому что –другие личности, другие индивидуальности. И начинаешь придумывать не просто то, что было, а то, что есть сейчас. Пьеса чрезвычайно сложна постановочно. Там нет глубин психологии, каких-то трагических, напряженных затрат у артистов. Но чисто технически, чисто организационно я сложнее ничего не делал. Такая пошаговая режиссура. Когда на сцене действуют одновременно шесть человек, необходимо сделать так, чтобы внимание зрителя было в нужном месте. И чтобы персонажи не пересекались, и чтобы зритель явно «читал» ситуацию в каждое мгновение сценического времени. Естественно, это заставляет и артистов трудиться. Это такое упражнение хорошее на преодоление потливости, извините за выражение, потому что очень много затрат чисто физических.

– А кого из актеров мы увидим в этом спектакле?

– Настю Леонову, Юрия Смышникова, Дениса Кулиничева и Романа Слатвинского, а также Магду Магдалинину, Иру Сорокину. Увидим двух наших новых артистов – это Слава Карпер и Игорь Болдышев. Диану Мищенко тоже увидим. Режиссера будет играть Сергей Карпов в паре со мной.

Орет как Гога

– Вы тоже выйдете на сцену?

– Да. Но я буду выходить, когда Карпов не сможет. Это органично для пьесы – мне, как режиссеру, быть в зале и кричать артистам, что они не так делают.

– Какая прелесть. Кричать как бы по роли и сказать все, что думаешь.

– Когда я этот спектакль в Севастополе поставил, мы возили его на гастроли в Ригу. А тогда в БДТ искали замену Товстоногову, и Дина Морисовна Шварц (завлит БДТ – прим. авт.) приехала с Макаровой в Ригу специально посмотреть спектакль. И одна моя актриса, которая ехала с ними потом обратно поездом из Риги в Питер, рассказывала, как Макарова говорила Дине Морисовне – а у меня еще очки были, как у Гоги (Георгий Товстоногов – прим. авт.): «Ой, он так же орет на артистов, как Гога». Будто это меня как-то сравнивало с великим режиссером.

– С другой стороны, это говорит о том, что все режиссеры в душе одинаковы.

– Нет. Вы знаете, я очень редко кричу. Считаю, что лучше объяснить, убедить. Мне не очень импонируют режиссеры типа Гончарова, который безумно унижал артистов и орал страшно. Люди, которые с ним давно работали, привыкали и не обращали внимания на это. Но вот я видел фильм о его репетициях – это шокирующее впечатление. Мало того, все его ученики брали эту манеру. Но орать и оскорблять надо, очевидно, тогда, когда тебе это доставляет удовольствие. Я так думаю. Когда ты энергетически подпитываешься этим. А когда тебе после этого неудобно, неловко и очень дискомфортно… Нет, это не мое. Я не говорю, хорошо это или плохо. У всех разные темпераменты, разные подходы к работе с артистами. Но мне гораздо интересней доказать, убедить, объяснить. Может быть, на юмор перевести. Но иногда… бывает. Редко, правда, но – бывает.

– В таких случаях говорят – это ж надо довести!

– Да. Меня нужно довести до такого состояния, чтобы у меня органично взорвалось все.

Стать «своим»

– Владимир Сергеевич, когда вы возглавили театр, в него пришла большая группа молодых актеров. В таких случаях, как правило, остается некая обособленность новичков. На сегодняшний день актерский состав Кольцовского театра – это цельная труппа? Ребята влились в коллектив, на ваш взгляд?

– Была довольно большая группа, когда ученики Владимира Оренова, который собирался здесь работать, остались в театре. Эта группа практически распалась. Уехал Сережа Буков. Уехали Вера Бугрова, Маша Ембулаева. Есть определенные потери. Причем репертуарные. У меня сейчас нет актрисы, которую нужно вводить в «Мост Короля Людовика Святого». Но все равно, даже те, которые приходят по одному, примыкают к молодежной группе. Потому что все-таки существует определенная дистанция между артистами прежнего театра, «ивановцами», и теми, кого приглашаю я. Она не конфликтна, она не выливается в какие-то взаимоотношения вне сцены и на сцене. Наверное, просто в силу возраста. В силу того, что они – пришлые люди. Нужно поработать в театре лет пять-семь, может, десять для того, чтобы стать своими. Это не сразу происходит. Люди взрослые уже труднее пускают в душу и ближе к себе новых людей. Это в молодости мы быстро сдруживаемся: знакомимся, контачим. А когда мы уже взрослые – это труднее.

– Если говорить о сезоне в целом – как Вы его построите, что мы увидим?

– Я пригласил в театр Никиту Рака – режиссера, который поставил два спектакля у нас в театре. Мне он показался очень полезным и по-человечески приятным. Хороший парень и талантливый человек. Сейчас он делает «Соло для часов с боем» на зрелых артистов. А потом будет ставить на малой сцене пьесу Сигарева по «Метели» Пушкина.

– Предпочтение он все же отдает современной драматургии?

– Ну, Заградник, я имею в виду «Соло для часов с боем», драматург несовременный.

Деньги на замыслы

– Но до него были Вырыпаев и Пулинович, после – Сигарев.

– Он и «Ромео и Джульетту», и другие классические пьесы хочет ставить. Не только современных авторов. Я рад, что в театре появился человек, с которым можно идти рядом. Ну, а продолжая разговор о сезоне – после «Театра» я хочу сделать даже не пьесу. Я пока не знаю, как это назвать. Рабочий вариант – «Когда бы не было войны». К 70-летию Победы. У меня это связано не с тем, что надо «отчитаться». Нас никто не заставляет это делать. Я хочу сделать спектакль по песням войны. Причем по песням не запетым, не растиражированным типа «Давай закурим», «День Победы». Тем, которые у всех на слуху. В моем спектакле будет бардовская песня. Не о героической войне, а о войне как гуманитарной катастрофе. Меня на эту историю сподвигла общеполитическая ситуация. То, что происходит у нас сейчас, с нашими соседями, вообще в мире. Мне кажется, что актуальнее этого быть сегодня ничего не может. Ни неверность мужа жене и жены мужу, ни вопросы бедности и личного счастья. А вопросы просто жизни. Жизни наших близких, жизни наших родных и наши жизни. Это я планирую выпустить где-то к концу года. Дальше режиссер Смоляков будет ставить хорошую – кассовую, но умную и интеллигентную – пьесу Ануя «Приглашение в замок». Мне нравится эта пьеса. Московский режиссер будет делать эту историю. И где-то к концу сезона я должен до чего-то созреть еще. Если хватит денег.

– Хочется пожелать, чтобы хватило денег на все замыслы.

– У нас же история в чем сложная – театрик маленький получился: 310 мест. Заработать денег кассой сложно. Задирать цену на билеты мы не можем – я отгоню самую для меня дорогую публику. К тому же появились конкурирующие организации серьезные. Я имею в виду не Камерный театр – у него своя публика, своя территория. А то, что в нашем бывшем театре появился концертный зал, в котором прокатываются звезды. И люди, имеющие деньги на театральные походы, то есть наши потенциальные зрители, зачастую идут туда.

Там очень выгодная история: ни труппы, никого – только обслуживающий персонал. Это хорошая модель для бизнеса. И для нас это, конечно же, серьезная конкуренция. Я не говорю о качестве этих произведений. Там разные спектакли – есть хорошие, есть не очень, есть плохие. Во всяком случае система такая – она для нас сложна и заставляет напрягаться. Тут трижды подумаешь: ставить ли Чехова и Уайлдера? Или лучше Фрейна поставить? Чтобы посмеялись люди, чтобы шли к нам отдохнуть. Что для меня, в общем, конфликтно – я не считаю театр местом отдыха.

Надежда РОГОТОВСКАЯ