Хочешь мира – пара беллум

Угрозы смертью, и смерть тех, кто угрожал раньше. Украина вступила в закономерный революционный этап, а Большая История ­ в свой, откровенный и жестокий. Уничтожаются те, кто сами пришли на крови. Меж тем те, кто идут следом, обещают еще больше крови.

Но именно в компании таких артистов приходят те, кто поля действительно выжигает. Такие простецкие ребята, как деятель «Правого сектора» Саша Музычко, что при видеокамерах грозил автоматом и ножом сидящим за столом штатским. Вне камер, он, говорят, и в Чечне на стороне боевиков воевал. Но Музычко теперь уже ничего и никого не выжжет, его устранили от всех дел на Земле. «Заслуженная участь для тех, кто видит нас в оковах и под кнутом» – что интересно, так могли бы произнести в каждом из лагерей.

Чем хороша украинская политика, так это своей откровенностью. В тот же день «Правый сектор» (там остался еще лидер Ярош, что с месяц назад хотел воевать Воронежскую область) обвинил главу МВД Украины Авакова в убийстве своего соратника. Ярош потребовал отставки Авакова.

Министр в долгу не остался, На вопрос журналистов, считает ли он представителей «Правого сектора» бандитами, заявил следующее: «Я называю бандитом любого, кто называется и рядится в любые одежды, пусть то будет «Правый сектор», «Батькивщина» или Самооборона Майдана. Настоящие патриоты с оружием в руках защищают границу государства и стоят на блокпостах, а те, кто лазят по предприятиям, те, кто захватывает помойки в Запорожье или частные домовладения – это бандиты. Тем более, когда мы имеем ситуацию, что у них в руках незарегистрированные автоматы».

Молодец же. Мне понравился ответ министра. Что касается устранения Музычко, то лучше было бы, конечно, устроить публичный судебный процесс с адресами, явками и паролями, но у революции свои законы и своя логика. И не нам их, в общем, судить.

Для меня сейчас важнее логика политической власти России. Логика речи Путина на присоединение Крыма была понятна от и до. Очень ясная была речь. Но сегодня, спустя полторы недели после крымского референдума, самым актуальным остается вопрос о присоединении юго­-востока Украины. Странно ведь, согласитесь, принять в Россию полуостров и – оставить между ним и остальной РФ, неизвестно уже какой короне принадлежащие, но все еще «зарубежные» для нас области. Алгоритм присоединения показал свою эффективность: изъявление народной воли, потом отряды самообороны, референдум и – торжество русского образа жизни. Но власть, так ясно выступившая по Крыму, говорит насчет других регионов что­то про «суверенные территории» и прочие смутные понятия эпохи до взятия Севастополя. Какое нынче, батюшки, тысячелетье на дворе? Ведь ясно же, что переусложненный, высокотехнологичный мир вступил в пору очередного Средневековья. Не мы его объявили, но сама История вышла на авансцену и сказала: «сегодня снова можно многое, но будьте понятны тем, кого ведете за собой и, говоря о мире, готовьтесь к войне». «Пара беллум», как говорили древние римляне. Только хорошо готовьтесь, тогда, даст Бог, войны можно и избежать. Плохо приготовленных сомнут новые пассионарии Средневековья, такие как «правосеки» – эти дрова новой эпохи.

Останавливаться сейчас, причем, даже не на полпути, а в самом его начале – политика совсем странная. Не испугались же мы, в самом деле, чьих­-то санкций (пока, во всяком случае). Тем более мотивирующих на развитие собственной страны без «дружеской руки» ВТО и прочих международных приятельских организаций с огромным аппетитом.

«Россия? Это бензоколонка, решившая, что она – государство» – эта типа шутка Маккейна сделана в откровенном духе новой эпохи, спасибо ему за это напоминание о скрытых за протоколами мыслях.

Несколько обнадеживает, что Путин и перед Крымом брал паузу, а потом – жалкий, но все еще легитимный президент в Ростове-­на­-Дону и отряды самообороны – на полуострове. В Крыму, конечно, сейчас много проблем. И чтобы правда была за нами, надо честно ответить, почему же мы взяли Крым? Совсем не потому, что у нас особые права на него, или язык Пушкина лучше украинской мовы. Просто без нас Крыму было бы еще хуже.

Это русскому человеку нестерпимо.