Газета,
которая объединяет

Жизнь без пауз

Игорь Скляр – в профессии и за ее рамками
Рубрика: Культура№ 16 (1731) от
Автор: Марина Хоружая

На прошлой неделе со спектаклем «Суп из канарейки» по пьесе Милоша Радовича в нашем городе побывали народные артисты РФ Игорь Скляр и Татьяна Васильева. Зал оперного был забит до отказа, и ни один из зрителей не ушел из театра недовольным: воронежские театралы отмечали, что получили от зрелища ни с чем не сравнимое эстетическое удовольствие.

«Суп из канарейки» – первая постановка пьесы Радовича в России. Невероятно трогательная история двух любящих друг друга людей, от момента их знакомства до самой старости – первая брачная ночь, рождение детей, волнение за них, расставание, старость и одиночество – позволила зрителю не раз менять эмоции от смеха до слез…

Сцена как вид спорта

После спектакля корреспонденту «Берега» удалось пообщаться с Игорем Скляром. Актер оказался на редкость общительным и абсолютно лишенным звездных амбиций человеком. За полчаса беседы Игорь Борисович успел поведать и о своих творческих успехах, и об отношении к званиям, и о том, чем восхищает его наша страна. А еще приоткрыл завесу личной жизни, рассказав о сыне супруги.

– Игорь Борисович, сейчас вся страна следит за Олимпиадой. Вы за кого болеете? Какой-то конкретный вид спорта вам нравится?

–Нет, мне нравится страна, которая устроила такой праздник. Которого нигде, никогда, ни у кого не было. Меня вообще каждый раз изумляет Россия: как много она может придумать того, до чего другие не додумаются! Начиная от логотипа и заканчивая олимпийской деревней. Мы – молодцы, гордость берет! Мне нравится, что если «царь-батюшка» (имею в виду нашего президента) сказал, то он и сделал. Такие мужчины мне по душе. Так же, как и женщины: сказала – сделала. Главное, чтобы не «динамила».

– В детстве и юношестве вы занимались спортом. Как сейчас с этим обстоят дела?

– Время от времени занимаюсь чем-нибудь. Вы же видели меня в спектакле; если ты – человек убогий, толстый, то многого не сделаешь. Сцена – это вид спорта. Кроме того, у меня есть конь, я занимаюсь верховой ездой. Есть собаки, с которыми тоже не посидишь. А так, чтобы конкретно заниматься каким-то видом спорта… Для этого нет ни времени, ни возможностей. Последний вид спорта, которым я занимался и бросил, поступив в театральный институт, был бокс. Как-то нехорошо по сцене ходить с разбитым носом и заклеенными бровями…

Звание – не пустой звук

– Игорь Борисович, мы очень удивились, узнав, что звание «народного» вам дали лишь в прошлом году…

– Да, в апреле. И это приятно. Я не буду, как многие мои коллеги, с пафосом восклицать, что звания для меня ничего не значат. Если бы были живы мама с папой, они бы очень мной гордились. Для родителей звание «народный артист» значило очень много; как для людей послевоенного времени, оно для них «звучало». Да и для меня это – не пустой звук. Просто в последнее время понятия стали подменять. Я знаю ряд народных артистов, которые вообще не артисты; с некоторыми и здороваться-то не хочется. И, наоборот, знаю великолепных артистов, у которых нет никаких званий. Звания – это выслуга лет. Как в армии: к 50-ти годам ты должен стать полковником. Если ты не полковник, то либо пьяница, либо дурак. В нашей профессии звание означает то, что тебя заметили… Но чтобы его получить, тебя кто-то должен выдвинуть, бумаги оформить. У меня долгое время не было такой организации. Когда она появилась, и мы смогли все оформить – я получил от президента звание народного артиста.

– У писателей есть правило: ни дня без строчки. А какие задачи вы перед собой ставите?

– У меня таких правил нет. Актерское ремесло даже работой нельзя назвать. Нельзя его оставить и сказать: «Все, сегодня не думаю об этом!» Вы, наверное, слышали, что я перенес инфаркт? Так вот, врачи говорят, что надо меньше волноваться. Я и рад бы, но как? Расскажите, объясните – как? Я, например, не понимаю, когда люди говорят: «Жить скучно». Тогда вы дебилоиды или дураки. Как может быть скучно жить? Вот вы ко мне зашли – и у меня уже масса эмоций, мыслей, впечатлений, ассоциаций на эту тему...

Моя жизнь не предполагает пауз. Сегодня ночью, пока ехал в Воронеж в поезде, я дважды просыпался: один раз думал о спектакле, другой – о сценарии каком-то. И это моя нормальная жизнь. Я увлечен, мне повезло: занимаюсь тем, что нравится, а мне за это еще и деньги платят.

– Игорь Борисович, а вы никогда не думали о том, чтобы стать режиссером?

– Вообще хороший артист – сам себе режиссер. Я знаю таких. Их не много: Олег Борисов, Олег Янковский… Смотришь на них – и не понимаешь, как люди это делают. Сейчас ведь большинство артистов работают с помощью штампов, которых нахватались с института. Или от режиссеров. И от работы этих актеров начинаешь зевать уже со второй минуты. У Янковского и Борисова я ни разу не видел в кадре фальши, им присуща некая содержательность. С тем же Борисовым Товстоногов не знал, что делать: внутренний мир и образ мыслей артиста был на порядок выше. Спорить с человеком, который постоянно находится в кругу каких-то своих измышлений, довольно сложно. А есть люди, которые перед выходом на сцену говорят о том, где купить гречку подешевле. И как бы махнуть портвешка в театральном буфете. Сцена для таких – дело десятое.

«Мнение публики – не всегда важно»

– На каких современных фильмах вы не засыпаете?

– На хороших. Я пробовался у Васи Сигарева, но сниматься, скорее всего, не буду; съемки уже идут. Но для того, чтобы познакомиться с его творчеством, я посмотрел два замечательных, чудесных фильма Сигарева – «Волчок» и «Жить». С одной стороны, это чернуха, с другой – наша с вами жизнь. У Сигарева всегда есть выход, свет в конце тоннеля. Которого нет, к примеру, у Балабанова. Балабанов – хороший режиссер, но я его не очень люблю. Потому что мне не нравится его взгляд на человека. В произведениях Достоевского – тоже жуть. Как написал кто-то из западных журналистов, «страна, населенная персонажами Достоевского, ни до чего хорошего не доживет». Я так не считаю. Просто Достоевский, как художник, все сжимает, концентрирует…

– «Географ глобус пропил» видели?

– Нет. Я читал книжку, и она мне так понравилась, что боюсь испортить впечатление.

– Хабенский там хорошо играет…

– Поздравляю. Но для меня мнение публики иногда не очень важно. У нас, артистов, другой счет. Есть так называемые медийные персонажи. Иногда покупаешь программку и видишь, кого печатают на обложке. Но они популярны лишь потому, что постоянно «светятся» на каких-то тусовках, участвуют в скандалах… А как артисты они – г… Фильм «Война и мир» я посмотрел до того, как прочитал роман. Прочитал дважды – и понял, что роман обширней. Но Бондарчук-старший – художник, который выделил тему и ее высказал. А когда смотрю фильм Снежкина «Похороните меня за плинтусом» (я играл в спектакле по этому произведению), то понимаю, что фильм ни о чем. В картине просто показали патологически больную женщину постпенсионного возраста, которую сыграла моя подруга Света Крючкова. А книга ведь не об этом… Вот эта разница имеет существенное значение. Всегда видно, кто художник, а кто – беллетрист, наблюдатель.

«Жена – великая артистка!»

– У вас есть секрет семейного счастья?

– Это вопрос, на который нет ответа. В жизни бывает всякое, и не всегда в семьях артистов тишь, гладь да Божья благодать, как это преподносят глянцевые журналы. Последний раз мы поругались с женой из-за того, что я поехал к своему жеребцу. Супруга обвинила меня в том, что я не уделяю внимание нашим двум собакам, и мы повздорили. Я объяснял, что собак вижу каждый день, а коня – нет. А ведь я и его хозяин, и мне хочется, чтобы он меня не забывал… И я уехал в аэропорт, считая жену нечутким человеком. Хотя это, конечно же, не так…

– Ваша жена Наталья – актриса. Но – не столь популярна, находится в тени вашей славы. Ей не обидно?

– Думаю, это у Наташи надо спросить. Она – великая артистка! Мы вместе учились, и она на курсе считалась звездой! Недавно у нее была премьера в театре Льва Додина. Хотя для меня это – не тема для разговора. Я считаю, что там уже давно ничего не происходит, с середины 90-х годов. А жена еще работает там! Это, знаете, как говорят иногда: фильм плохой, а артист хороший. Я, к примеру, никогда не соглашаюсь на такие фильмы. Даже если моя роль выписана хорошо, но сама история не выдерживает никакой критики, мне не интересно. Это все равно, что в дерьме найти колечко.

– Игорь Борисович, что для вас счастье?

– После 50-ти я понял, что мне нравится в городе Петербурге, где я живу, в моем доме, в моей семье, в моей жене… Это – чувство соразмерности. То, что называется гармонией. Гармонии очень сильно не хватает в мире. Как говорил Достоевский, красота спасет мир. Красота в смысле гармонии. Но человеку очень трудно жить даже с самим собой в гармонии. Его кидает в разные стороны: то запить хочется, то загулять, то рвануть куда-нибудь на Камчатку, то в Америке хорошо, а у нас плохо… Неправда это все. В Америке гораздо хуже, чем у нас. Так вот наивысшее счастье для меня – гармония с самим собой, и окружающим миром. Все остальное – второстепенно.