Идет охота…

Два свежих случая, очевидцем которых довелось стать – и впечатлений на долгие недели, если не годы. Оба связаны с бездомными животными, которых в нашей стране не любят. И выражают эту нелюбовь столь диким образом, что сомнений не остается: звери – не псы беспородные, а люди. Вернее, нелюди.

Первое, впрочем, происшествие – обратное этому запеву: мажорное. Имея две новости – плохую и хорошую – начну со второй. И потому, что об отрадных вещах говорить приятнее, и потому, что концовка колонки, посвященной животным, должна вызвать у читателя реакцию протеста. Мажор тут – не в строку лыко…

Так вот: дело было практически на лесной тропе. Через лиственный массив, входящий в черту города, проложены набитые тропы: народ активно пользуется ими, добираясь до водохранилища. Обычно пешеходов много, но бывают моменты, когда топаешь через лес в одиночестве, и это всегда неприятно. Невольно вглядываешься вперед – не маячит ли кто подозрительный, озираешься по сторонам в надежде этого «подозрительного» не обнаружить, прислушиваешься к звукам за спиной. Именно в таком стиле и путешествовала я в очередной раз, когда увидела то, что увидеть боялась. Была бы одна – тут же развернула бы оглобли, но мы шли вдвоем с подругой.

Хроника событий и эмоций: медленно, но верно приближаемся к объекту. Чем ближе подходим, тем более странным становится зрелище: мужчина средних лет сидит на пеньке и периодически взмахивает рукой. Еще несколько шагов – и уже понятно: он что-то разбрасывает по сторонам. Мельком взглянув на нас, понимает: наблюдаем за происходящим с опаской. Поэтому решает побыстрее объясниться: я тут, кричит в нашу сторону, собак кормлю.

За такие слова я готова расцеловать любого. Тем более, они подкреплены делами – собаки тоже уже в зоне видимости. Их шесть-семь, на удивление дисциплинированных. Сидят умилительно ровным кружком, посредине которого – пень с кормильцем, и ждут каждая своей доли. Дядечка отламывает от буханки куски хлеба, «зачерпывает» ими пристроенный на коленях паштет – и поочередно отправляет бутерброды в пасти едоков.

Удивляемся вслух тому, что собаки не перехватывают, не отнимают угощение друг у друга: каждая ждет «своего» броска – его и ловит. «Они привыкли, – объясняет ситуацию мужчина. – Я их каждый день кормлю. Беру на пилораме (жест куда-то за спину – авт.), привожу сюда – тут у нас столовая…»

В очередной раз убеждаюсь, как мало надо человеку (конкретно – мне) для счастья. Встретилась добрая душа на пути (причем не обязательно на твоем) – и жить хорошо!

Не успела порадоваться доброте и порядочности своих земляков, как подвернулся верный повод для пессимизма. И перевернул все с ног на голову.

Дворовая территория одной из больниц – тот же, по сути, лес. По меньшей мере – вполне масштабный его участок. Им я и добиралась до места встречи с доктором, по ходу дела собираясь с мыслями, которые предстояло изложить. Сосредоточилась на виртуальном разговоре настолько, что слегка утратила чувство реальности. И чуть не споткнулась об огромного пса, лежавшего вплотную к тропинке. Собака еще дышала, но было видно, что долго это не продлится: челюсти животного сводили судороги, тело уже приобрело абсолютную неподвижность, рот окаймляла крепкая пена…

Я далека от ветеринарии как науки, но и мне очевидно: беднягу отравили. Вспомнился аналогичный случай, наблюдаемый недавно на одном из городских пляжей: картинка – один в один. Отравленный пес, лежащий непосредственно среди отдыхающих; дети пытались отлить его водой, но это были в буквальном смысле мертвому припарки.

Мне всегда казалось и казаться продолжает, что убийц не надо судить в долгоиграющих судах. С человеком, отнявшим жизнь у себе подобного живого организма, нужно поступать точно так же, как он. И обязательно прилюдно. Нанес жертве ножевые раны – верните извергу «долг» его же монетой. Отравил – человека ли, животное – угостите тем же блюдом. И так далее; не понимаю я этой странной гуманности, когда анализируют и пытаются объяснить какими-то мотивами поступки душегубов. Вместо того чтобы рассчитаться с ними раз и навсегда по законам жизни и смерти. Неважно, кто именно убит – человек или зверь. И то, и другое – жизнь, Богом данная. И не человеку решать, что его жизнь – «главнее» собачьей.

Надеюсь, не сотрудники больницы отравили пса. Вполне возможно и даже скорее всего, сделали это не в том месте, где животное погибло. Конечно, случай отвратительный независимо от прописки или места работы исполнителя. Но в этой ситуации хочется верить хотя бы в то, что слова «милосердие» и «больница» – в какой-то мере синонимы.