Без царя в голове?

Как заметили остроумцы, празднование 1025-летия Крещения Руси в минувшее воскресенье не смогло перебить у большинства аудитории интерес к сексу, крови и деньгам. Этими прелестями, как всегда, интересовались больше.

Однако и «события вокруг 1025-летия Крещения» до сих пор стоят в топе блогов. Что конкретно совершило христианство с русским человеком – вопрос весьма спорный. Есть мнение, что стрела Святого Писания до сих пор не долетела до нас, более того, она сегодня практически не видна.

Однако неоспоримо то, что христианство, а точнее, его восточная ветвь – православие сыграло государствообразующую роль в истории страны. В той истории, которая знает столько крутых поворотов. Которая, будто бы показывая остальным, до чего могут довести крайности, в плане организации управления перепробовала и монархию, и демократию, и западный либерализм в обертке патриотизма, что пока есть сейчас. «Пока» – потому что это явно не финал. Недаром у политологов и экспертов снова популярны разговоры о «перестройке-2», а нашу власть многие представляют (свежий кульбит с Навальным подчеркнул это представление) не как единый центр принятия решений, а как многоглавое тело с кучей ложноножек.

Есть опасение, что Россия дрейфует к национализму, русской диктатуре. Однако мне вдруг привиделся совсем иной вариант развития. Несомненно, навеянный юбилеем (в числах чем-то схожим с недавним воронежским, не правда ли?) Крещения Руси. Праздником, который также является днем равноапостольного князя Владимира – нашего первого киевского монарха, что не случайно.

Русские мыслители часто относили к самым нелепым и опасным заблуждениям Западной цивилизации ее религию прямолинейного прогресса, что распространяется на весь мир. Мало того, что это прямо противоречит фактам истории, для которой норма, когда чередуются расцвет и гибель, конец и вновь начало. Так, согласно этой религии, если какой-то институт седой старины к настоящему времени пресекся или находится в стадии полного упадка, то это непременно – правильно. И столь же необратимо.

А так ли уж, собственно, необратимо? И так ли неэффективен институт монархии? Посудите сами. Русь-Россия сумела выжить и сохраниться на протяжении 11 веков! Значит, наверное, вменяемые, как говорят сейчас, управленцы преобладали в общем ходе русской истории над невменяемыми?

«Отец истории» Геродот, что, говорят, и до Воронежа добрался и нашел здесь племя меланхленов, в свое время (за пять веков до н.э.), читая лекции современникам, столк­нулся с проблемой. Историк-основатель выбился из сил, объясняя удивительную устойчивость монархии Египта в тогдашнем окружении торгашеских республик Средиземноморья. Труд этот был бы лишним в благословенные Средние века. Да и еще в начале XX века не только геродотово Средиземноморье, но и подавляющая часть передовой Европы выглядели незыблемо монархическими. Потом все стало рушиться как карточный домик и, казалось, цари и короли останутся только в сказках. Но нет, только на прошлой неделе мы отмечали (во всяком случае, мы с одним приятелем – поднимали кубки) рождение принца Кембриджского.

Прочитал недавно у одного философа-систематизатора подборку любопытных суждений. Монтескье констатировал, что монархия тем неизбежней, чем обширней государство. Разве мы не живем в глобализирующемся мире? Хотя Россия и без этой радости остается обширной. А вот Аристотель, как никто в истории мысли, преданный идеалу абсолютной – даже в мелочах – объективности, был убежден, что монархия – «лучший способ правления», особенно когда «государство нуждается в быстрых благих переменах». Разве не про нас?

Мы живем сейчас в социальной среде, требующей самых быстрых и радикальных перемен для того, чтобы просто выжить. В обществе, где все явственней обнаруживается убогость демократических лидеров, редко заглядывающих дальше ближайших выборов. Кстати, общество, между прочим, по определению – аристократично, это уж сейчас не вспомню кто сказал.

Не ретроград, не монархист (что важно), один из последних умов перед окончательным закатом Европы Ортега-и-Гассет считал монархию единственной органично легитимной формой правления. Все прочие формы власти, так или иначе, этой легитимности подражают и ее симулируют.

Уверен, что подсознательно практически все нормальные люди – монархисты. Совсем не удивлюсь, если в нынешнем веке, да что – веке, за десятилетие Россия на новом уровне вернется к монархическому образу правления. На всякий случай сразу оповещаю, что кроме крестьян и служащих были в моем роду и князья. Это чтобы пожелавший уличить автора в личном интересе не трудился ломиться в открытую дверь.